Вкус ранней клубники

Почему-то я всякий раз вздрагиваю от такого обращения. Великий и могучий русский язык, выплюнув из обихода бесполое слово "товарищ", как в своё время "сударыня" и "госпожа", никаким другим обращением так и не пополнился. Так что теперь мы обращались друг к другу в зависимости от наличия первичных половых признаков…

– Женщина! Видите, справа от входа в будку есть лавочка? Положите на него вашего больного. Мужчина торопится. Он ведь не отказался подвезти? У вас есть к нему претензии?

– Претензий у меня нет.

– Вот и хорошо.

Шофер-частник подвез нас до поста ГАИ – или как теперь это называется ГИБДД. По-моему, это название не прижилось. По крайней мере, шоферы со стажем так и называют автоинспекторов "гаишниками". Неужели это хуже, чем "гиббоны"?

Этот автоинспектор сегодня на посту один-единственный, так что пришлось ему вместе со мной – разве не за это он получил плату! – вытаскивать из машины Сашу и укладывать его на лавочку.

Частник незамедлительно уехал, а милиционер принес мне какой-то старенький бушлат.

– Вот, положите ему под голову.

Он ещё некоторое время постоял подле меня, видимо, испытывая некоторую неловкость от того, что взял деньги за услугу, никак его в моих глазах не красящую. Но я не слишком переживала за него: судя по хватке, этот молодой волчонок скоро избавится от молочных зубов неких предрассудков, вроде угрызений совести…

– Это ваш родственник? – потоптавшись рядом, спросил постовой.

– Напарник мужа. Дальнобойщик.

Почему вдруг мне стало нравиться это слово, которое я прежде произносила с некоторым снисхождением?

Автоинспектор кивнул и отошёл прочь как человек, сделавший своё дело. Я присела на лавочку в ногах Саши. За все время пути он даже не пошевелился. И до сих пор странно неподвижен. Я не представляла себе, чем ему можно помочь?

Помнится, когда я сама сдавала на права, в правилах об этом что-то говорилось, но как я ни напрягала память, ничего путного на ум не приходило.

"Скорая" приехала примерно через полчаса. Молодой врач стремительно выскочил из машины и подошел к милиционеру, который уже сопроводил его к нашей скамейке.

Врач с непроницаемым лицом взял руку Саши за запястье, некоторое время подержал на весу и небрежно опустил. Потом приподнял веко и, не сказав ни слова, пошел прочь.

– Куда вы?! – от неожиданности я не сразу пришла в себя и лишь спустя несколько мгновений бросилась следом за медиком, который и не подумал сбавлять шаг.

– Мы трупы не возим, – небрежно бросил он на ходу.

– Какие трупы? – испугалась я. – Саша… он водитель. Ему стало плохо. У него сердечный приступ!

– Будете объяснять мне, отчего умер больной? – врач наконец остановился, наверное, от возмущения. – Скорее всего, обширный инфаркт. Вскрытие покажет. Скажите ментам, пусть вызовут труповозку, у нас рация на передаче барахлит…

Я вдруг перестала его слышать. И вообще все звуки вокруг. Казалось, моя голова превратилась в колокол, а кровь затвердела огромным комком, который колотил изнутри по черепу: бум, бум, бум… А потом всё исчезло.

Я вынырнула из омута беспамятства и как сквозь вату услышала голос женщины.

– А вы говорили, будто она умершему посторонняя.

– Она сама так сказала. Вроде, это – напарник её мужа. Будете забирать женщину с собой?

– Зачем? – Я почувствовала боль в руке, из которой вытащили иглу шприца. – У неё обморок. Полежит, и всё пройдет. Бедные мы бабы! От таких нервных нагрузок и слон с ног свалится. Выходит, она в рейс с мужем поехала? Наверное, решила таким образом проследить, как он себя ведёт, с кем ездит. Вы, мужики, такие кобели, что следи, не следи, всё равно своё возьмёте!.. А вот мы и очнулись!

"Медсестра", – поняла я и попыталась улыбнуться участливому взгляду.

– Тоже сердечко пошаливает?

– Раньше никогда такого не было.

– Когда-нибудь всё случается впервые, – произнесла она сакраментальную фразу и выпрямилась как бы по частям. – Вот и у меня первый звонок. Остеохондроз предупреждает: гиподинамия опасна для вашего здоровья. Мол, больше двигайся, милочка!

– А где Саша? – спохватилась я.

– Никуда ваш Саша теперь не денется, – медсестра похлопала меня по руке. – Сейчас приёдет машина, заберёт его. Сообщите им только сведения об умершем…

Она помогла мне подняться с носилок, на которые меня уложили, когда я потеряла сознание.

Умерший! Какое страшное слово! Мне его ещё предстоит осмыслить. Только что был по виду здоров, пел и смеялся, разговаривал, и вот, его… больше нет на свете! Как же я скажу об этом Артему? Умер его напарник, друг, с которым они проехали вместе не одну тысячу километров. Наверное, временами они были ближе друг другу, чем кровные родственники.

Я потеряла счёт времени, потому что опять пришлось ждать… язык не выговаривал это слово! – труповозку.

Пришла машина марки "уазик", именуемая в просторечье "буханкой". В неё погрузили тело Саши, и некто – то ли санитар, то ли сопровождающий записал в карточку данные на Сашу, сведения о нас с Артёмом, обстоятельства смерти…