Вкус шалфея

Она обнимала двух детей – пухлую рыжеволосую девочку и мальчика с рыжими кудрями, торчащими во все стороны. В его карих глазах читалось что-то почти свирепое, в то тремя как губы улыбались. Он держал рыбу, свисающую с лески, и казалось, не очень в ней заинтересован. Луми ощутила укол в сердце.

Взгляд метнулся от фотографии к Жюльену, который все еще блаженно и сосредоточено поедал завтрак. Луми подождала, пока он не покончит с блинами.

– Жюльен, – мягко спросила она, – это твоя мама?

Он поднял глаза, проследил за ее взглядом.

– Ага, – ответил он.

Луми сделал паузу.

– Ну, мне нравится ее вкус в париках.

Он засмеялся.

– Да, она была такой веселой. В этот момент она проходила третий круг химиотерапии. Лейкемия.

Луми потянулась через стол и накрыла его руку ладонью. Он повернул свою ладонью вверх, и она схватила и сжала ее.

Своим молчанием она попросила Жюльена продолжить.

– Она умерла примерно через три месяца после того, как сделали эту фотографию, за два дня до моего двенадцатого дня рождения.

– Ох, Жюльен, боже. Мне так жаль.

– Все нормально, Лу. Такова жизнь, да? – он пожал плечами. – Я все еще скучаю по ней. Каждый день.

Его взгляд стал отдаленным.

– Она научила меня рыбачить, поскольку отец был слишком занят. Перед смертью она планировала вечеринку в честь моего дня рождения в стиле рыбалки. Купила удочки и торт, на поверхности которого словно бы плавала маленькая рыбка, крошечные миски с узором из рыбы и настоящими золотыми рыбками внутри. Ей нравилось устраивать вечеринки. После похорон отец все выкинул, и мы больше об этом не говорили.

– Он просто все выкинул? Он злился на то, что она это делала?

– Нет, он просто не мог вынести ее уход. Они были вместе с самого университета. Очень любили друг друга… и когда она умерла, он превратился в озлобленного мерзавца. Ничто из сделанного мной не было достаточно хорошо для него. Когда Кристофу исполнилось восемнадцать, он решил, что теперь достаточно взрослый, чтобы жить один. Уехал в Париж и оставил нас в родном доме. Мне было пятнадцать.

– Боже, не могу представить, каково тебе было.

Она гладила его руку, пальцем обводя серебряный крюк на его браслете.

– Тебе все еще нравится рыбачить?

Жюльен пожал плечами и тяжело вздохнул.

– Много времени прошло.

Он встал, чтобы убрать со стола, и Луми последовала его примеру. Жюльен повернулся к ней, обхватил рукой талию и прижал к себе. Он поцеловал Лу-ми и приник к ней губами, целуя все крепче, пока не вспомнил про ожоги. Он отстранился, и Луми положила голову на его грудь. Одной рукой он гладил ее по волосам, и девушка почувствовала, что, обнимая ее, Жюльен расслабляется. Он выдохнул.

Она взглянула на него, и он наклонился, пока его лицо не оказалось в дюйме от нее. Жюльен поцеловал ее закрытые веки и очень нежно – красный след, оставленный ожогом прямо под ее глазом.

– Может, сегодня я останусь дома, – пробормотал он. – Глория и остальные обойдутся без меня.

Луми покачала головой.

– Жюльен. Мы не должны застрять в этом… пузыре, в котором только мы двое, – сказала она.

– А что еще есть? – спросил он, мечтательно глядя на нее.

– Жюльен, – она постаралась звучать строже, но подозревала, что не сработало. – Иди в ресторан. Управляй своими бизнесом, – она игриво толкнула его.

Жюльен встряхнулся.

– Ага, да. Наверное, ты права, – сказал он.

– Сегодня вечером в «ДЭКС» вечеринка выпускников. Увидимся завтра.

Луми яро закивала.

– Да. Звучит неплохо, – и подняла сумку, чтобы уйти.

– Луми, – сказал Жюльен.

– Да?

Он начал что-то говорить, но прикусил язык.

– Будь осторожна, – сказал он.

* * *

Ванная СПА была глубокой, не такой глубокой, что у Рафелины появлялся страх утонуть, но достаточно, чтобы хвостики Луми, Дженни и Рафелины промокли. На поверхности воды плавали половинки лимонов. Помещение СПА было темным, подсвеченным фиолетовым. Над обычным лепным потолком был протянут холст с тысячами огоньков, изображающих звездное небо.

– Надеюсь, я буду на вкус как лимонад к тому времени, как выберусь отсюда, – сказала Рафелина.

Луми всплеснула руками и засмеялась, а Дженни одарила Раф вежливой улыбкой.

– Здорово, что вы обе здесь, – сказала Луми. – Знаю, мы встречались, когда я открывала «Каралуна», но это было уже давно.

– Хорошо оказаться здесь, – вздохнула Дженни, погружаясь в теплую воду.

Луми положила свою обожженную руку на край ванны. Другой рукой она отталкивала лимоны, подплывающие и тыкающиеся в ее плечо. Луми отправила их к Рафелине. От пара, поднимающегося с воды, ее ожоги зачесались, но уходить она не собиралась. Ей это было необходимо.

– Ты типа пугаешь меня, ма, – сказала Рафелина. – Ты как-то странно спокойно относишься к произошедшему.

– Все хорошо. Я в порядке.

Луми откинула голову назад и протяжно вздохнула.

– Я не в порядке. Конечно, я не в порядке. Но нужно жить дальше. Я не собираюсь возвращаться к состоянию, в котором находилась после потери «Кара-луны».

Дженни потянулась к Луми и похлопала по руке, а Рафелина обняла ее за плечи. По щекам полились слезы, и она не стала их смахивать.