Вкус вереска (СИ)

До Рождества оставалось не более недели. Последние приготовления шли уже в каждом доме. Смиты не были исключением. Несмотря на плохое самочувствие, Мэлоди заявила, что это ничего не меняет, и Рождество они будут отмечать, как и всегда. Она рассчитывала встать на ноги к двадцать пятому числу, однако Джон прекрасно понимал, что это — утопия. Он уже получил приглашение на рождественский бал от лорда Бейла — его друг после продажи своей компании стал особенно щедр на различные приёмы и развлечения, словно таким образом пытался компенсировать себе свою былую ежедневную занятость. Особого желания принять приглашение у Смита не было. Однако и просто так отказать старому другу он не мог. Ссылаться на здоровье жены - она сама же ему и запретила.

— Джон, я не хочу, чтобы это что-то изменило для тебя, — сказала Мэлоди. — Всё должно остаться, как и было.

— Не говори глупостей, — отрезал он, поднимаясь с её постели. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу так поступить.

Женщина наиграно закатила глаза, хотя на самом деле устала бороться с упрямством своего мужа.

— Ты говоришь так, будто я толкаю тебя на преступление, — усмехнулась она. — Тебе не стоит так беспокоиться обо мне.

Смит резко повернулся к ней и развёл руками в саркастично-недоумённом жесте.

— Ты так думаешь? — вспыхнул он. — Ты думаешь, что это слишком?

— Мне приятна твоя забота, Джон. Но я не хочу, чтобы она превращалась в самопожертвование, — беззлобно пожала плечами миссис Смит. — Мне льстит, что ты всё ещё не оставил меня ради какой-нибудь хорошенькой молоденькой девушки, но привязывать тебя к своему самочувствию я хотела бы меньше всего, ибо ты не прислуга, а мой муж.

Он вздрогнул от её слов. Всё его тело мгновенно свело от холодного и липкого ощущения привкуса лжи. Оно было повсюду: на кончике языка, в его ладонях, в его груди, но главное — оно отражалось в его глазах. И Мэлоди могла всё понять, лишь ненадолго заглянув в них. Это было унизительно и мерзко чувствовать себя виноватым в том, чего, по сути, ещё не совершал. Смит сам уже не был уверен, отчего ему сделалось так стыдно. От того ли, что в нём, словно от короткого чирканья спичкой, вспыхнули чувства к юной Кларе? Или от того, что он не может с ними бороться? А может, он и не пытался? Джон не мог признаться даже сам себе, что несмотря на все предупреждения своего разума, он не попытался противиться этой нелепой влюблённости. Клара увлекла его, и вместо того, чтобы повернуть в другую сторону и избежать этой узкой тропы, ведущей в самую бездну, Смит даже не обернулся и пошёл прямо к ней, мысленно жалея себя. Это очарование, стремительно перерастающее в нечто большее, окутало его с ног до головы, будто невидимая пелена, которую он не стремится скинуть. Или же дело в том, что Джон и не собирался останавливаться? Он прекрасно понимал, насколько нечестную ведёт игру, но не собирался сдавать позиций. Справедливо ли было это? По словам Мэлоди выходило, что так. Но совесть внутри зудела больным мозолем.

— Мэлоди, я лишь пытаюсь соответствовать тому, кем должен быть для тебя, — мужчина поджал губы, осознав насколько лжива, на самом деле, была его фраза. — И в болезни, и во здравии…

— Но мне не требуется столько внимания! — возразила она. — Джон, пожалуйста, услышь меня. Я не хочу быть обузой. Чем больше ты тратишь на меня времени, так без толку проводя его здесь у моей постели, тем больше я чувствую себя больной. Я не хочу думать об этом, но когда приходишь ты и с печальным видом присаживаешься в кресло, чтобы почитать очередную книгу, мне кажется, что ты прощаешься со мной, и уже завтра меня не будет.

Он слушал её и не мог понять, что всё-таки идёт не так. По его меркам он проявлял наоборот только самые лучшие качества. Джон действительно думал порой, что каждый новый день может стать последним для неё, и иногда одаривал жену такими странными взглядами. Возможно, этого не стоило делать вообще или хотя бы надо было быть осторожнее. Хотя Мэлоди всё равно наверняка бы заметила его грусть, как бы тщательно он её не скрывал.