Вкус жизни

– А прежде ничем не отличался от прочих отличников, разве что язык был хорошо подвешен. Нрава, как мне казалось, был спокойного, незаметного, – снова высказалась Инна.

– Сдержанный и основательный был с юности, – уточнила Рита.

– Твоя внимательность похвальна, – оставила за собой последнее слово Инна.

– Начну вот с чего: чтобы лучше понять Антона, стоит упомянуть тот факт, что причина его успешности помимо всего прочего заключалась еще и в том, что он не считал других глупее себя, – весомо и, похоже, с удовольствием сказала Рита. – Его прелесть, можно сказать, изюминка, состоит еще и в том, что он никогда не заострял внимание на своих прекрасных способностях, обеими руками отмахивался от почестей. Не кокетничая, говорил, что «и без моего скромного содействия много чего хорошего происходит в нашем институте».

Иногда талант бывает много выше душевных качеств человека, но у Антона они равновелики. Всегда мог успокоить, рассеять страхи, поддержать, подсказать. Помню, мгновенно распорядился восстановить меня на работе, когда в начале перестройки заведующий нашей лабораторией решил то ли сэкономить на мне, то ли пристроить кого-то из своих.

Рита в одном отделе с Антоном начинала работать, и многие годы, как она любила выражаться, «они жарились на одной сковородке».

– Это в нем, несомненно, присутствует, – подтвердила Кира.

«Ритка не бог весть какая шишка, а туда же… примазалась, присоседилась. Было бы с чего задирать нос, – с ревнивым раздражением подумала Инна. – И ей, оказывается, тоже было трудно противостоять его ласковой напористости».

– Он настолько теоретически широк и глубок, что мне казалось, ему были тесны рамки нашего университета. За ним охотились, его наперебой зазывали к себе многие вузы, как говорится, и Москва была бы у его ног.

– Есть поговорка: «Если ты преуспел в Москве, то можешь добиться успеха везде», – сказала Аня.

– Но он не колебался, какому учебному заведению отдать предпочтение, остался верен родному университету. Не думаю, что не нашел ничего достойного внимания. Никогда себя никому не предлагал. Наверное, считал, что здесь ему есть что терять. Может, корни его тут были слишком глубокие или четко понимал, что здесь он нужнее. Не мне судить, – продолжила Кира.

– Жизнь – череда событий, череда выборов, и Антон, как я уже успела заметить, умел выбирать, вот поэтому, наверное, никто не сумел его переманить, – внесла свой скромный вклад в рассуждения Жанна.

– А может, сам не полез выше, осознав, что может потерять и то, что уже имеет. Где Москва, а где мы. Понял, что на гения не тянет. У меня на родине говорят, что лучше быть королем в деревне, чем пешкой в городе. Но он, похоже, не прогадал, – не утерпела съязвить Инна.

Она не могла не позволить себе поддеть Жанну, не ответить ей в пику. Слишком легко и просто та шла по жизни, несмотря на многое плохое, что творилось вокруг нее. Инна усмехнулась над собой, заметив, что и против Жанны у нее кое-что нашлось. Она нехотя признавала и ее сохранившуюся красоту, и какую-то невинную искренность, но ей было приятно сознавать, что в споре Жанне с ней не тягаться.

– Только ты могла пойти туда, не зная куда, – бросила Рита упрек в сторону Инны. – Ну что с тобой опять происходит? Не устаю тебе удивляться.

«Зачем Инка ехидничает? Прежде чем так говорить об Антоне, надо десять раз подумать. Меня не волнует, что она вложила в свои завистливые слова. «Одни всю жизнь видят только лужи, а другие – солнце в лужах», – подумала Жанна и брезгливо передернула изящными плечиками.

– Наша молодость совпала с мощным всплеском науки, то было время физиков. Антон был не просто его частицей, он был знаком, определяющей приметой, факелом. Он любил и ценил время, в которое жил. То же самое я могу сказать и о других профессорах – наших бывших однокурсниках. О таких людях, наверное, говорят – столпы земли Российской. Физики – не артисты, о них в прессе ярких слов не услышишь, шквалом аплодисментов и дождем из букетов цветов их не осыпают, так хоть между собой мы дадим достойную оценку их трудам и талантам, – улыбнулась Кира.

– О! Даже ты впадаешь в велеречивое восхваление, – удивилась Инна.

«Есть в Кире какая-то необъяснимая прелесть. С неподражаемым изяществом умеет она придать характеристике человека нравственную весомость, поднять на такую моральную высоту, что никакие щипки и ехидные замечания не смогут его опорочить. И это не проявление светской обходительности и любезности. Ее добрые слова идут из глубины души. Она всем дарит свое расположение, но далеко не в равной мере», – подумала Лена, внимательно вслушиваясь в интонации голоса подруги.

– Антон – яркий, элегантный, всегда держится с достоинством, возможно, потому, что достоинство окрашивает любую жизнь в четкие конкретные тона. В любой компании он в главной роли.

– И, похоже, вошел во вкус, – рассмеялась Инна.

– Он как молодой дуб – прямой, крепкий, кряжистый… – улыбнулась Лиля.

– И развесистый, – хихикнула Инна.