Вкус жизни

– Натусик, ты уж на меня не обижайся, пожалуйста, но я этой твоей Катерине никогда особо не симпатизировала. Такая резкая на язык и всюду со своим бесценным мнением лезет. Ничего особого собой не представляет, а гонору на десятерых! Неудивительно, что ее замуж никто не берет.

Наташа хотела было возразить, что Катя смотрит на вопрос ценности замужества несколько по-другому, но Татьяна уже щебетала дальше:

– Хотела тебя на 8 Марта куда-нибудь вытащить, так сваты неожиданно вчера вечером позвонили и пригласили нас с Толькой к себе. Поедем к обеду. Светка с Вовчиком тоже будут. Не особо люблю у них бывать, но делать нечего – ноблес оближ. Положение, как говорится, обязывает.

Привычка подруги к месту и не к месту щеголять иностранными фразочками, к тому же произнося их в большинстве случаев с ошибками, забавляла Наташу. О каком таком noblesse, «благородном происхождении», говорила Таня, наверняка и сама не знала. Но ставить ее в неловкое положение Наташа не собиралась. Не хватало еще уподобиться Кате.

– Да, жалко. Давно мы вместе никуда не ходили. Если хочешь, заезжай завтра вечером ко мне после работы. Посидим, поболтаем. Выпьем за наш девчачий праздник по рюмочке, – предложила она.

– С удовольствием! – оживилась Татьяна. – У меня и подарочек для тебя припасен.

Наташа была тронута словами подруги. Никто из детей в женский праздник до нее доехать так и не собрался. Нет, они, конечно, маму поздравят и даже, скорее всего, подарки вручат – но не сегодня, а когда им будет удобно. В ближайшие выходные, к примеру. Или в следующие. Ничего не поделаешь – у всех свои заботы-работы.

Эх, работа-работа… Мысль о ней, словно ржавый гвоздь, застрявший в старой доске, то и дело с противным скрежетом проворачивалась в голове. Ни туда – ни сюда. Ни бросить ее, ни решить. Хотя решать все-таки надо, но никак не получается.

За прошедшие месяцы, продолжая изучать рынок труда, Наташа окончательно поняла, что вакансии по специальности ей не светят. Не возьмут ее ни технологом, ни инженером на производство. Две пудовые гири – отсутствие опыта и предпенсионный возраст – тянули ее резюме ко дну безнадежно и безостановочно. Сферу поиска требовалось расширить и начать рассматривать вообще все предложения, куда могли взять женщину ее лет. Кое-какие варианты были, но ни условия, ни зарплата, ни в первую очередь сам вид деятельности совершенно не привлекали.

И она продолжала искать.

Весь праздничный женский день Наташа провозилась на кухне. Хоть они с Таней и собирались посидеть только вдвоем, все равно по давней привычке наготовила множество вкусностей. Сделала рулетики из баклажанов с вялеными помидорами, кинзой и чесноком, тарталетки с жаренными в сметане грибами, два салата, на горячее – фаршированные беконом и рисом перцы в сливочном соусе. Это блюдо было непраздничным, но Наташе было отлично известно, что Таня его обожает и наверняка будет довольна. Так и вышло: едва войдя в квартиру, подруга еще в дверях, потянув носом воздух, чуть не запрыгала от восторга:

– Перцы? Мои любимые?! Наташка, ты настоящее чудо!

Вручив Наташе подарок – набор косметики для душа, гель и шампунь – и полюбовавшись подаренной ей изящной кофейной парой из костяного фарфора, Таня извлекла из сумки бутылку зеленовато-соломенного австралийского шардоне и со значительным видом сказала:

– Это от начальства моего. Дорогущее!.. Рублей шестьсот, наверное. Я решила домой не носить, а выпить с тобой. Толян все равно не оценит.

Весь вечер они беззаботно болтали и много смеялись, как раньше, когда Наташину жизнь еще не омрачали ни расставание с Алексеем, ни пришедшие следом за ним безысходность и одиночество. С Таней было легко и спокойно. Можно было говорить о детях, дурачиться, нести всякую легковесную чушь, обсуждать городские новости, сериалы и телешоу, сплетничать об актерах, певцах и прочих знаменитостях. И не думать о том, что каждое твое слово или намерение в любую минуту может быть взвешено на весах проработки личной эффективности и оценено по шкале от нуля до десяти, как это бывало с Катей.

О поисках работы Таня не спрашивала, и Наташа была ей за это очень благодарна – ведь хвастаться пока было нечем. Зато подруга вовсю допытывалась «про личную жизнь» и, узнав, что и на этом фронте у Наташи без перемен, возмутилась:

– Ну ты даешь! Столько времени зря потеряла! И чего ты сидишь? Не пойму. Ты же красавица, умница…

– Комсомолка, спортсменка, – кивая, привычно подхватила Наташа.

– С квартирой и без ненужных обременений, – упрямо продолжала гнуть свою линию Таня. – Внуков или болячек, к примеру. Сейчас самое время пожить для себя! А ты что вместо этого делаешь? Не знаю, будь я на твоем месте – уж я бы от души развернулась. Точно тебе говорю!

– Да ладно тебе. Ты лучше перца еще себе положи. – Наташа вздохнула и коротко улыбнулась. Желать лучшей подруге оказаться на своем месте она ни за что бы не стала. – Или, может, с собой заберешь? Опять я наготовила по привычке как на целую свадьбу.