Влад Гарольский (СИ)

Огнями из золота высочайшей пробы.

В дремоте лёгкой и неясной

Как бы в гондоле я лечу, отдавшись полностью мечтам.

Но сердце замирает, хотя в фантазии лишь безопасной

Поднялся я на встречу утренним лучам.

Как выразить восторг неизъяснимый,

Что будоражит зрелище зари в прозрачной дымке...

Летучий караван из облаков, гонимый

Весёлым ветерком в рассветной ангельской улыбке!

В душе звучит рассветная торжественная увертюра!

Вот край Днепровский весь обласкан светом!

И на холме поэта светом озарённая фигура...

Себя я ощущаю Днепровским полубогом и атлетом!

Херсон

Прекрасна же Херсона панорама

С гондолы, взвившейся на шаре.

Картину наблюдал я утром рано, -

В блаженном побывал угаре.

Табун лохматых, облачных коней

Эол на горизонте погоняет,

Огнями алыми отважный Прометей

Хвосты и гривы зажигает.

Мелькают шустрые авто,

Прохожие, как муравьи, снуют.

Вблизи небес не отвлечёт никто, -

И почести здесь музам воздают.

Проспект же Ушакова устремился

Стрелою скифской к берегам Днепра.

Река же, просто удивился,

Полоскою блестящей серебра

Холмы Херсона обрамляет.

Какая прелесть наш Херсон!

В объятьях флоры утопает,

Цветущим садом потрясён!

Чудесно медленно парить,

Отдавшись сладостным истомам,

И чувства нежные дарить

Херсона уголкам знакомым!

В Херсоне дождик моросит

В Херсоне дождик моросит...

Грибной, скорей всего.

И яхта по воде скользит

Изящно, даже сверх того...

И чайки барражируют над яхтой,

С колючими, как и носы, глазами.

И баржа выглядит неряхой,

Перед лебяжьими пасуя парусами.

Во взорах злых, безумных чаек

Мы видим отраженье большого корабля, -

Исход его катастрофичен и печальный,

Его со дна поднять нельзя.

На баржу чайки сели в ряд,

Забавно фалды фраков поправляя.

Они в упор на паруса глядят,

Яхтсменам взглядом угрожая.

Но славен Днепр отважными ребятами, -

Натягивают прочно яхтсмены паруса.

И смело держатся перед зловещими пернатыми,

Они сквозь шторм прошли и верят в чудеса!

Херсонские зарисовки

Из пыльного мешка, достойная ассоциация Херсона,

Поспешно за город бежал,

Я выбрался из пасти знойного Дракона,

И вот что я в предместьях увидал!

Цветами ириса во всей красе

Гнилая заводь речонки лиловеет.

От сочной травки в серебряной росе

Коров задумчивое племя сыто млеет.

Пастух, коровий спутник неотступный,

Зэк в прошлом, отверженный детьми,

Направил на меня взгляд мутный.

Влачится в зипуне, как ангел тьмы.

Промчалась бизнес-леди не вдалеке в тойоте

На виллу,- западный там ждёт её клиент.

И тут же поблизости на повороте

Славянской безалаберности монумент,

Воронами возлюбленная свалка грандиозная,

Покоится в ней, нам чётко следует понять,

Кусок менталитета негативный, фигура одиозная,

Куда ж его нам подевать?

И тут же у реки студенты развели костёр, -

Они хотят счастливо жить!

Кругом такой чарующий простор, -

Блаженно хочется в восторге взвыть!

Марта цепкие кавычки

С вершины под шапкой облаков

Объял окрестность - всё стелется, как карта.

Лучами из-под облачных оков

Освещены мольберты марта.

О, слёзы... Мне не от кого их скрывать...

И стало легче на душе, когда проплакал.

Как эту нежную картину описать -

Туман в изгибах буерака.

Как были бурно горячи

Прошедшие года, сгоревшие, как спички.

И март их философски заключил

В такие цепкие кавычки!

Разбивались волны у причала

Я молчу - и вижу сказки детства

И, вздыхая, думаю о Ней -

О принцессе Сказочного Королевства

Юношеских светлых дней.

Днём я видел белый парус в море,

Ночью длинный лунный мост.

И душа гуляла на просторе.

Я ничем не грезил, кроме звёзд.

Я томлюсь, мне многого не надо,

Только осознать всего начало.

Вот морская вздыбилась громада, -

Разбивались волны у причала.

Как в кайф иногда

Как в кайф иногда,

Себя почувствовать немного молодым.

И сбросив, как лепестки цветов, года,

С друзьями загулять вольготно в дым,

Чтоб сердце учащённо билось,

И официантка разливала жидкий в рюмочки янтарь,

И чтобы дива гламурная резвилась

На сцене, оглумляя бесстыжестью мораль!

И мысленно проносится женщин вереница, -

Я каждую из них, как крепость, покорял.

И каждая, как раненная птица,

В объятьях билась, когда в неё стрелял!

Друзья застольный оживляют разговор,

И удивляются, что выжили в безумном этом мире.

А я разглядываю женщину в упор,

Что снилась мне вчера в гестаповском мундире!

5

Стезя поэзии Гарольского невольно привела

В чертоги лирики японской старины.

И в сердце Влада орхидеей расцвела

Поэзия, где лирики две плотно сплетены:

Природы и любовных чувств - узлом священным скреплены.

В душе лелеял лирику поэтов, подобных Ямабэ Акахито.

И вмиг в поэзии достиг Гарольский глубины.

Кумиров у него поэтов древности большая свита,

И тайна задушевная их лирики открыта.

По мотивам любовной лирики великого японского поэта древности Ямабэ Акахито (начало VIII в)

В долине гор Микаса

О яркий день весенний!

В долине гор Микаса

Горстями сладости мгновений

Я черпал, будто у подножия Парнаса.

Вершины гор Микаса

Взнесли корону гордо ввысь,

Как бы над троном из атласа

Уж очень сочных красок,

Картину создавая сказок,

Что будоражат чувства, мысль.

Там по утрам среди вершин

Причудливо клубятся облака.

Как бы попав в запаянный кувшин,

Так мечется моя душа, - тоска

Меня и угнетает, и томит, -

Как будто придавил пятой гранит.

Всё из-за той