Владимир Этуш. Старый знакомый

Не могу не отвлечься, вспоминая выступление Никулина. Юрий Владимирович очаровательно рассказывал разные «байки» и, в частности, вспомнил, как вскоре после триумфальной премьеры «Кавказской пленницы» он получал в Кремле Правительственную награду (не помню точно, премию или орден).

И секретарь Верховного Совета СССР товарищ Георгадзе после церемонии спросил: «Товарищ Никулин, у нас в семье спорят о том, кто по национальности артист Этуш: азербайджанец или грузин?»

Пораженный вопросом, Никулин сказал: «Он еврей», – на что Георгадзе воскликнул: «Еврей?! Гениальный артист!»

Но вернусь к рассказу об Этуше-ректоре.

Владимир Абрамович очень болезненно реагировал на порчу мебели и костюмов в школе; он слишком хорошо знал, как трудно все это добывать и чинить. Дело иногда «доходило до анекдота». Так, во время одного из показов, когда студент «в порыве страсти» ударил стулом об пол, Этуш «прогремел» с кафедры: «Не сметь ломать училищную мебель!» Это был, что называется, «крик души». Потом он, конечно, вспоминал этот эпизод с юмором…

Словом, он всегда и во всех ситуациях оставался Мужчиной, рыцарем, верно служившим своему делу.

Его неотразимое обаяние «работало» и в преклонные годы; все студентки, соприкасавшиеся с Владимиром Абрамовичем в работе, были тихо в него влюблены…

На 80-летие Этуша Наталья Варлей призналась со сцены, что, в отличие от своей героини из бессмертной комедии Л. Гайдая, она всегда «обмирала», снимаясь с Владимиром Абрамовичем, и сыграть суровое неприятие товарища Саахова «студентке, комсомолке и спортсменке» было очень нелегко!

Этуш сохранил училище. Раздвинул его границы – я имею в виду не только Шаляпинский дом, который присоединили к школе благодаря его авторитету (дом № 15 по Большому Николопесковскому переулку занимала в 20-е годы XX века студия Ф. И. Шаляпина). Я имею в виду и заграничные поездки студентов на фестивали и конкурсы, и южнокорейские курсы, которые появились в Институте.

Когда Этуш ушел с поста ректора (в год своего 80-летия), он продолжал преподавать, бывать на показах, вести заседания кафедры.

Я бывал у него дома. Он был очень хлебосольным и гостеприимным хозяином. Любил выпить любимого «Бьянко Фризанте», хорошо покушать, весьма ценил застольные беседы гостей.

И еще один эпизод. В 2012 году я написал очень сердитую статью «Про нафталин, моль и навороченную режиссуру». Первым ее прочитал Этуш и горячо меня поддержал. Это он настоял, чтобы статья появилась в журнале «Театрал». Без участия Владимира Абрамовича этого бы не случилось. Разумеется, сразу возник скандал! Статью быстро сняли с сайта, хотя гневные отповеди критиков остались. Табаков, о котором я высказался в статье достаточно резко, даже запретил распространять журнал «Театрал» в МХТ. Наверное, он бы меня и покруче «достал», да руки оказались коротки.

Владимир Абрамович не просто тяжело переживал то, что происходит в современном театре. Дилетантское псевдоноваторство его приводило в ярость. Он не мог этого выносить! Когда режиссер Марчелли поставил в Театре Вахтангова спектакль «Отелло», где главный герой был белый, Этуш спрашивал: «За что нам такое?!» Таких примеров привести можно немало. Конечно, можно было сказать: «Что вы так волнуетесь? Не нравится – не смотрите». Но трудно относиться ко всему этому спокойно, когда театру отдана вся жизнь. Мы много об этом говорили в последние годы жизни Владимира Абрамовича, хорошо понимали друг друга. Сохранить Живой Человеческий Театр – вот что было завещано мне моим Учителем.

Алексей Кравченко. Темперамента хоть отбавляй

Алексей Кравченко, народный артист России

С училищем у меня связаны самые лучшие воспоминания. Я постараюсь об этом вкратце рассказать.

Однажды нам объявили, что у нас будет курсовая работа – «Кровавая свадьба» Гарсиа Лорки, а ставить ее будет сам Владимир Абрамович Этуш. Мы понимали, что он ректор, и достаточно жесткий ректор, и, конечно же, заволновались. А у меня в то время была моя первая в жизни машина, и я никак не мог рассчитать дорогу от дома до училища. Я каждый раз опаздывал, то на минуту, то на две минуты. Я прибегал, был готов к репетициям, знал текст, но понимал, что опоздал. Хотя вроде бы все было достаточно спокойно. И вдруг перед репетицией раздавался громогласный голос Этуша: «Кравченко! Вы опоздали!» Мне было сделано сначала просто замечание, потом – строгое замечание, затем – с предупреждением, следом – выговор. И как-то перед одной из репетиций он вызвал меня к себе в кабинет и говорит: «Почему опоздали?» Я начал придумывать какую-то витиеватую отговорку, почему я опоздал, и наконец выпалил: «Милиция задержала». Он говорит: «Милиция? Какое отделение?» Я сразу сник. «Все, – говорю, – Я не могу врать, у меня не получается». Он отвечает: «А мне не надо ничего врать. Я все вижу». И со словами: «Я тебя очень люблю, но я тебя выгоню» – отпустил меня восвояси. Это был хороший урок, чтобы научить меня нигде не опаздывать.