Владимир Этуш. Старый знакомый

Елена посмотрела – и очень удивилась. По ее словам, Владимир Абрамович получился не просто очень похожим, а как живым. Те же руки с длинными пальцами, те же ушки – небольшие, даже с возрастом не превратившиеся в лопухи. То же лукавое выражение лица. Снимая под разными углами, Елена убеждалась, что лицо Этуша меняется.

– А при отливке из металла лицо не изменится? – осторожно спросила она.

– Конечно нет! – засмеялся я.

Тогда мы еще не знали, какой ушат холодной воды заготовили для нее и для меня профессорско-преподавательский состав.

Во время защиты дипломного проекта, в качестве которого я представил доску, разразился скандал.

Поначалу преподаватели казались лояльными. Хвалили все работы, разве что сетовали: вот, мол, в профессии почти никого не остается, зачем мы учим, если все уходят из профессии.

В общем, я не очень беспокоился. Мало того что вылепил вроде бы похоже, так еще и в профессии уже начал работать. Не всякий студент может похвастаться такими серьезными заказами на заре карьеры.

Однако благожелательный тон критики резко сменился, когда пришла моя очередь защиты.

Сначала на меня принялся ругаться один приглашенный скульптор. Потом последовало соло другого мастера.

Если коротко, то мемориальную доску назвали «помойкой», которую я «втюхал» глупой вдове.

– Ты понимаешь, что уши тут не растут? – спрашивал один.

– А рука? Ты отрезал ее и прикрыл тряпочкой, – глумился другой.

– Бездна вкуса! – иронически воздымал ладони третий.

Уж не знаю, откуда еще, кроме головы, должны расти уши, но, когда член комиссии сказал, что Этуш не похож на Этуша, и посоветовал мне «поменьше слушать всяких вдов», мне стало обидно.

– А мне-то как! Я еле сдержалась, чтобы не возразить, – возмущалась потом Елена Этуш. – Как же не похож? Да и кого слушать Филиппу, если я, жена Владимира Абрамовича, должна подписывать специальную бумагу, заверяющую сходство.

За дипломную работу мне влепили трояк с натяжкой. Но время показало, что вдова была права. Но почему то, что понравилось любителям, так глубоко не понравилось профессионалам? Потому что я работаю в жанре реализм. Сейчас реализм не в чести, и тех, кто работает в этом жанре, обвиняют в безвкусице. А я люблю реализм и считаю, что искусство в этом жанре должно принадлежать народу. То есть сам народ должен решать, что удалось, а что нет.

Так и случилось с доской Владимиру Абрамовичу.

Элла Михалева, театровед

Сегодня день рождения Владимира Абрамовича Этуша.

Смотрите, какой памятник суперский[3].

Уже рассказывала, но повторюсь, потому что при виде памятника сразу вспомнила.

Ритка маленькая посмотрела первый раз «Буратино». Спрашиваю, кто тебе больше всех понравился? Отвечает: «Карабас-Барабас».

Я руками развела. Говорю, чему ж там нравиться, он злой, кукол обижал.

«Нет, мамочка, он не злой. У него очень добрые глаза».

И не поспоришь!..

Тамара Якова. Космические сферы Этуша

Тамара Якова, доцент факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, директор «Благотворительного фонда имени Зии Бажаева»

На факультете журналистики МГУ я веду курс «Теория и практика театральной журналистики». Одна из тем посвящена великим актерам русского театра. В этом году я хочу рассказать студентам о Владимире Абрамовиче Этуше, великом актере и настоящем человеке.

Мне повезло. С Этушем я познакомилась благодаря Зие Бажаеву. В середине 90-х Зия возглавлял нефтяную компанию «Сиданко», где я работала пресс-секретарем. Талантливый бизнесмен и гениальный управленец, Зия был человеком незаурядным, любил литературу, кино, театр. Узнав о финансовых трудностях Щукинского училища, ректором которого в то время был Владимир Абрамович, Зия предложил свою помощь и в течение нескольких лет оказывал поддержку благотворительному фонду училища, а позже – курсу студентов из Ингушетии и Чечни. В 2000-м Зия трагически погиб в авиакатастрофе. Владимир Абрамович очень горевал. Потеря друга сблизила наши семьи – Этуша, Бажаевых, Яковых. Мы работали вместе в благотворительном фонде, созданном семьей Зии, помогали больным детям, поддерживали студентов. В течение почти двух десятилетий мы делили и радости, и горести. Радостей было, к счастью, гораздо больше. Самые яркие и незабываемые радости – это спектакли с участием Владимира Абрамовича, на которые он нас часто приглашал.