Владимир Корнилов; “Демобилизация”; Роман

Это, правда, было несерьезно, и Инга расстроилась только выйдя за пределы городка. Теперь ветер дул в лицо и идти вверх по шоссе было трудно.
На другой день в обеденный перерыв пришло письмо от матери:
«Девочка, дорогая!
Не знаю, огорчу тебя или обрадую — раньше тревожить не хотелось. Ты бы кинулась нас провожать, а ездить туда-сюда — не отдых. Так вот, Ингуша, мы с папой завтра уезжаем в Кисловодск. Всё — твоя Полина. Дай ей Бог здоровья! Достала две путевки — заметь, не курсовки, а самые настоящие путевки. Нам дадут отдельную комнату, и отец, наконец-то, по-настоящему отдохнет и подлечится. Сколько пришлось его уламывать, чтобы добился отпуска. В конце концов согласился попросить в деканате и, представь, его вполне заменили на март и начало апреля, а в августе он отработает в приемной комиссии.
Я очень рада, только немного тревожусь о тебе и еще беспокоит Вава. По-моему, у нее нелады с сердечно-сосудистой. Но ведь ее не расспросишь, вернее, она не ответит. Что поделаешь — возраст! Да и она герой. Все-таки восемьдесят четыре. Иногда мне кажется, что она моложе меня. Но что-то последние дни чаще молчит и нет-нет прикорнет с книжечкой, а читать — не читает. Ты, когда вернешься, не очень ее дразни. Впрочем, ты у меня умная, чуткая, и я это напоминаю тебе так, больше по старушечьей манере поучать. Будь здорова и не куксись.
Крепко тебя целую. Мама
Отец еще в институте, а то бы приписал несколько строк. Он по тебе очень скучает».
Инга перечла письмо дважды, собрала чемодан и, завещав четыре оставшихся ужина и три завтрака и обеда соседкам по комнате, с легким сердцем пошла на станцию. Никто ее не провожал.
«Не пришлась я тут, — подумала, усаживаясь в пустом вагоне. — И там я тоже не ко двору».
«Ну и ладно, ну и прекрасно. Хорошо бы еще Вава куда-нибудь уехала. Мне одной лучше всего. Не нужно ничего — ни диссертации, ни этих болтунов, ни этого в страшных сапогах чудака… 'Колун повесил'», — вспомнила голос дневального Черенкова и рассмеялась.

— Давно надо было уехать, — сказала громко, потому что вагон все еще был пуст.