Владимир Корнилов; “Демобилизация”; Роман

2

Через полчаса, замотав по-крестьянски голову шерстяным платком, Инга переходила набитое машинами Садовое кольцо, радуясь и напевая:

Стрекулист, стрюцкий,

Стрекулист, стрюцкий…

Было, конечно, неловко, что вот «стрекулист и стрюцкий», которого не уважаешь, так тебе необходим. Но и эта неловкость тонула в общем водовороте радости, что вот она, Москва, и все в ней новое, и вот он, первый вечер, с гудящими машинами, неоновой темнотой и ожиданием самого-самого по-студенчески необыкновенного.

«Если бы Иги не было, его пришлось бы изобрести», — усмехнулась Инга.
Возле радиомагазина редкими кучками подрагивали на морозе спекулянты, предлагая какие-то мудреные конденсаторы, лампы и дроссели.

— Нет у меня телевизора, — отвечала Инга. Здесь был деловой народ и с ней не заигрывали.

— Это, наверно, — решила, — по части технического лейтенанта. — И на минуту что-то шевельнулось в груди под вывороткой и блузкой, — но тут же подошел Бороздыка в длинном рваном облезлом пальто и в спущенной ушанке.

«Вид у него еще зачуханней, чем всегда, — подумала Инга. — Или я уже отвыкла? Нет, его непременно надо было бы создать, если бы он сам себя не придумал. Очень удобный экспонат. По сравнению с ним ты всегда в форме и благополучии, вся — сосредоточенность и работоспособность».

— Как ваш Булгарин? — улыбнулась, пожимая Бороздыке рукав выше локтя и беря его под руку. — Листа четыре готово?

— Нет, Булгарин подождет. Есть дела поважнее.

— Ого! Интересно, что именно?

— Русская культура. Мы решили спасти ее.

— От кого?

— От всех. От марксистов в первую голову и от Запада — во вторую.

— А! — вздохнула, предполагая, что это очередной Бороздыкин бзик. — А как быть с Тёккереем?

— Так и быть. Теккерёя, по-моему, еще никто не травит, — несколько обиделся Игорь Александрович. — Напишете и защититесь. Сейчас время космополитизма. Скоро откроют журнал абсолютно западной ориентации — «Иностранная литература».

— Интернациональная?

— Нет, слава Богу, иностранная. Но все равно — окно в Европу. Дорога на Запад. А что нам от Запада?!

— Кофточки.

— Вам и русское подойдет. Вы очень похорошели, или деревенский платок вам к лицу?

— Спасибо. Но Восток мне куда менее симпатичен. Даже в киплинговском оформлении.

— Вас растлили.

— Спасибо.

— Да, вас растлили и вы этого не замечаете. Восток никогда не был опасен России. Восток — это необозримая пустыня, созданная для русского размаха. Только русские способны заселять мертвые пространства.

— Да, конечно. Американцы этого не умеют.

— Американцы выжигали прерии. Только русские способны оживить тайгу и тундру. Янки выстроили цивилизованный крематорий.

— Это интересно, — сказала Инга. — Это интересно и необыкновенно. Вам надо все это скорее записать.

«Господи, какая скучища!..» — подумала про себя.

— Это не только записано, — самодовольно кивнул Бороздыка. — Мы уже делаем кое-что…

— Слово и дело?

— Не придирайтесь. Вы знаете, из церквей тащат иконы. Храмы обваливаются. В монастырях запустение. Новгород, Псков…

— Там были немцы.

— А Ростов Великий? Кто там раскомиссарил?

— Не знаю, — смутилась Инга. — Все это для меня слишком внезапно. Это очень важно и существенно, но у меня никаких данных и, признаться, я в первый раз об этом задумываюсь…

— Что и печально, — наставительно буркнул Бороздыка.

— Конечно, печально. Мы еще вернемся к этой теме. Расскажите, что вообще нового.

— Понятия не имею. Я сейчас весь в наших делах и никого не вижу.

— Даже моего супруга?

— Супруг по шею в текучке. Журнал и только журнал.

— А дамы?

— Не знаю. Мне не поверяет.

— А храмы его не интересуют?

— Нет, он книжник, — презрительно хмыкнул Игорь Александрович. — Библию, правда, иногда листает.

«Господи, из него ничего не вытянешь, — подумала Инга. — Совсем ошалел или куражится?»

— Вы не слышали, Юрка прочел реферат? Я вам говорила, один лейтенант технической службы создал кое-что в плане личности…