Читаем Владимир Корнилов, “Надежда”, Книга стихов полностью

Владимир Корнилов, “Надежда”, Книга стихов

А лимит раздавит банку,Или вовсе — наширяетсяИ вползает за баранку.…Перегонщики«Икарусы»Как механики чинилиНа морозе в тридцать градусовИ опять лимит чернили.Мерзлый, волею-неволеюЗабегал я в их вагончик.А потом меня уволили,Так что не был спор закончен.Как вы нынче, перегонщики?Неужели вновь сердиты?Спор какой идет в вагончике,Если больше нет лимита?Может, тоже перестроилисьИ уже не так вам туго?Или вовсе перессорилисьИ ругаете друг друга?Вам и то, и это надо бы,Но когда нехваток тыщи,Уж кого, а виноватогоДаже не ища отыщешь.88ПЛАТФОРМА 126-го КМВремена напористыСвыше всякой нормы.…Ожидаю поездаУ лесной платформы.Времена напористы,Но отнюдь не скверны…Ожидаю поезда,Утишаю нервы.Было всяких вывертовБольше, чем донельзя…Ноги в джинсах вытертыхВытянул на рельсы.Были силы вынестиБед чередованье,Так что в неподвижностиЕсть очарованье.Дел — вагон с тележкою,Что ж не беспокоюсь?Отчего блаженствую,Ожидая поезд,И в начале августаТаю от соблазнаКрикнуть вроде Фауста:«Стой, ведь ты прекрасно!»?Шевельнуться боязно —Поврежу вдруг лесу…Ожидаю поезда,Нужен до зарезу.87-88БОЛЬШИЕ БАТАЛЬОНЫБог на стороне большихбатальонов.ВольтерОни во всем едины,Они не разделены,Они непобедимы,Большие батальоны.Они идут, большие,Всех шире и всех дальше.Не сбившись, не сфальшивя:У силы нету фальши.Хоть сила немудрена,За нею власть и право.Большие батальоныВсевышнему по нраву,И обретает имяВ их грохоте эпоха,И хорошо быть с ними,А против них быть плохо.Но всю любовь и веруВсе ж отдал я не богу,А только офицеру,Который шел не в ногу.88В БОЛЬНИЦЕIСтарик ворчит. Он стар.С того небось ворчит.С того, что слаб, что сдал, —Ворчание как щит.Ворчание как круг,Чтоб не уйти на дно.Ворчание как друг,И с ним оно давно.На фронте, может, был,А может, и сидел,А нынче хвор и хилИ вовсе не у дел.И ты к нему не лезь,Хотя вы с ним равны,И на свою болезньГляди со стороны.IIДо смерти было далеко,Но до испуга близко…Постукивало домино,Но звук был глуше писка.Из капельницы сильный жарПо шлангу капал в руку,И я в ночи соображал,Идти откуда звуку.В окно с больничного двора?А может, из котельной?Но доминошная играСпех обрела хоккейный,Как будто заскользили вдругИгрушечные клюшки,И равномерным был тот стук.Но я лежал в отключке.88АРИТМИЯИзволнуешься, мамма миа!Ливнем с лысины лупит пот,Маляриею аритмия,Закусив удила, трясет.Припустила в охотку, ходко,Так, что слева вовсю горит…Заполошная идиотка,Где посеяла прежний ритм?Махи как умудрилась вымахать?Что за дикое баловство?С чистой рыси почти на иноходьПерекинулась для чего?Продолжаешь пороть горячку,В страх кидаешь меня и в дрожь,За проскачкой даешь проскачкуИ не знаешь, куда несешь…Перепуганы все родные,И сочувствуют нам друзья.Ты одумайся, аритмия,Ты их выслушай. Так нельзя.Опасаются: мне не выехать…Но не зря ли тебя кляну,Потому как любая иноходьВеселей, чем ни тпру ни ну.88ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГАЛюблю железную дорогуВсей памятью и всей душой —И ту, что далеко-далёко,И ту, что тут, при окружной.Мне запах мил угля и дымаИ гари ветровой глоток,Они никак непобедимы,Хоть перешли давно на ток.Подросток, говорят, несносныйДерзил и убежать грозил,Но товарняк четырехосныйЕго от немцев вывозил.И я остался благодарнымВсем рельсам, всем вокзалам сплошь.И ежели теперь с товарнымПо чистоте купейный схожИ все, кто ездит, воем плачут,И разрывает поезда,—Железную дорогу, значит,За прошлое люблю тогда.88СТЫДВырос я едва-едва,ЗамаячилоМне занятие — лафа —Не бей лежачего.Целый век себе лежиНога на ногуПо велению души,Вроде пьяного.Паста вверх не лезет изРучки шариковой —С карандашиком возись,Звук нашаривай.И на сердце нет греха —Сожаления,И идет себе стихаСочинение.Но сегодня мне впервойСтало совестно,И зачем-то сам с собойНачал ссориться.Понял, бедный, что лишь грушиОколачиваюИ доверчивые душиОколпачиваю.88ОБЕЩАНИЕЗря ты в тревоге и в горести,Словно бы вся не со мной…Помни, достанет мне совестиНе отправляться зимой.Почва на той территорииДаже кайлу тяжела,А не могу в крематории:Там как на юге жара.Помни, в тебе столько смелости,Сколько во всех вместе нет,И без какой-нибудь мелочиВеришь ты мне тридцать лет.Я обещал тебе некогда,Что не оставлю одну.Деться от этого некуда,Сделаю, не обману.88СТАРОСТЬСтарость — странность, как Зазеркалье,Как четвертое измеренье,Как материи иссяканьеИ параметров измененье.Так и тянет обратно в детствоВсякой сладостью начиняться,Детективами наглядеться,Телевизором начитаться.Что ж, погодки и однолетки,Пухнут вены и стынут жилы,И успехи на редкость редки,Но покуда живем и живы,Не насытится око зреньем,Не насытится ухо слухом,Не насытится угрызеньемПамять сердца, а дело — духом.88СТИХ СТИХУБыл у ЕвтушенкоСтих — не самый лучший,Но ему оценкуДал мой личный случай.На большие срокиИзгнан из шеренги,Полюбил я строкиЖени Евтушенко.Описал он просто,Прямо, без утайкиЛихость, непокорство,Стойкость ваньки-встаньки.Жизнь была не нянька,А скорей — лишенка,Но грел душу ванька-Встанька Евтушенко.Потому что, грустныйИ не выйдя рожей,С этою игрушкойБыл я чем-то схожий…88ГДЕ МАЛИНА, ТАМ КРАПИВА…Где малина, там крапива,Будто изуверство…Всю мне юность отравилоДвух кустов соседство.Без крапивы нет малины,Жить не могут розно,И одна к другой манила,Чтоб обжечь нарочно.Разум был не в силах вынестьИ считал дремотно:Либо здесь несправедливость,Либо грех просмотра.Лишь внезапно, через годы,Словно в пароксизме,Понял замысел природы,Отраженный в жизни.И малина, и крапива,И витье их ветокДух и душу укрепило,Жаль, что напоследок.882ПОГОДИНКАНа тихой улице ПогодинкеВо имя мира и добраСобачий лай трясет питомникиС полуночи аж до утра.По тихой медицинской улицеОсенней полночью бредуИ слышу — узники и узницыОпять почуяли беду.Их лай то явственней, то глуше,И вот уж — черт его дери! —Не разбираешь: он снаружи,А может, и во мне, внутри.И постигая боль собачью,Я словно сам в стальном лесуИстошно лаю, горько плачуИ клетку истово грызу.Не сыщешь доводов для сердца,Ему неведомо досель,Что нечего глядеть на средства,Когда так благородна цель.Но как безвыходно и сироВдруг станет, отвлечешься чуть,И все несовершенство мираОбстанет — и не продыхнуть.61СМЕРТЬ ХЕМИНГУЭЯЭто право писателяПодставлять пуле лоб.Так что необязательноСыпать мненья на гроб.Это право художникаЗнать шесток свой и срок.И примите как должное.И поймите как долг.Никакой здесь корысти,И не стоит карать:Это воля артистаРоли не доиграть.Если действо без целиИ дерьмо режиссер,Рухнуть прямо на сценеДоблесть, а не позор.61НАЧАЛОЯ в таком прохлаждался вузе,Где учили писать стихи.На собраньях по нитке в узелСобирали мои грехи.Выявляли космополитов,Чтобы щелочью вытравлять,И с товарищем у пол-литровСтал я донышки выявлять.Слава робкой его улыбке,Что в те годы была светла,Слава белой как свет бутылке,Что от подлости сберегла.Слава девушкам в главном парке,Бесшабашным студенткам тем,Что не очень-то были падкиДо высокоидейных тем.Слава юности, что сопливаИ наивна была весьма.Слава армии, что забрилаИ в «телятнике» повезла.И «губе» хвала, где душоюОтдыхал от сплошной «уры»,И Отечеству, что большоеИ припрятало до поры.65ПИШУЩАЯ МАШИНКАПишущая машинка,Хлеб мой, моя судьба,Жизни моей ошибка,Кто мне родней тебя.Старый, согбенный, сивый,Душу к тебе тащуИ с бестолковой силойВсе по тебе стучу.Ходит каретка шатко,Серая гнется сталь.Что ж, мне тебя не жалко,Да и себя не жаль.Оба мы инвалиды,Так что страшиться брось…Но не снести обиды.Что похоронят врозь.58-86ТОСКАМой товарищ ходит по Парижу,Ручкается с Эльзой Триоле…Я, несчастный, музыки не слышу,Словно все притихло на земле.Никоторой трели,ни обрывка,Ни ползвука, просто ни черта…Словно все примолкло и обрыдлоИ на череп вздета глухота.Жизнь как печь, которая не тянет,Хоть дрова кидаешь без конца.Темнотою завалило память,А из будущего —ни словца,Никакого отзыва, ни свиста…Даже жилка смолкла у виска,И одна тоска самоубийства,Самая российская тоска.65ЧИТАТЕЛЬ СТИХАЕй-богу, твои ухищренья смешны,Стыдливая, бедная лира…Красивым девчонкам стихи не нужны,И это вполне справедливо.Для женщин счастливых, для крепких мужчинПоэзия — мелкая ставка.Их поприще — жизнь, и, как всякий почин,Она их берет без остатка.Как мало веселых и звонких людей!Поэтому грусть в дешевизне.Читатель стиха, поскорее редейВо имя вершителя жизни!Когда в мирозданьи совсем никогоЖалеть уже станет не надо,Засяду писать для себя самого,Не зная ни капли пощады.65ДОСТАЕТСЯ, НАВЕРНО, НЕ ПРОСТО…Достается, наверно, непростоС болью горькой, острей, чем зубной,Это высшее в мире геройствоБыть собой и остаться собой.Устоять средь потока и ветра,Не рыдать, что скисают друзья,И не славить, где ругань запретна,Не ругать там, где славить нельзя.Потому в обыденщине душной,Где слиняли и ангел и черт,Я был счастлив и горд вашей дружбой,Убежденьями вашими тверд.И хотелось мне больше покоя,Больше славы в огромной стране,Чтобы кто-нибудь тоже такоеМог потом написать обо мне.66В ПОДМОСКОВЬЕА. ГастевуЭтот стих тебе с любовью,Если только разрешишь…Ты меня из ПодмосковьяПерекидывал в Париж.В той закусочной у прудаИ разбитого шоссеВозникали, словно чудо,Тюильри, Шанз-Элизе.Для стакана выбрав место,Как факир из рукава,Ты выхватывал де Местра,Энгра и Делакруа.Словно впрямь в Пале-РоялеДесять лет твоих прошли,А не на лесоповалеНа краю родной земли.И, глаза устало сузив,Помрачнев навеселе,Ты расхваливал французовЗа уверенность в себе,За достоинство и гордость,Непрощение врагу…И смолкал, упрямо горбясь,Словно взвешивал тоску.Так стоял, как будто грезил,Хмуро, медленно зверел,И созвучно «Марсельезе»На столе стакан звенел.66ЖЕНЩИНЫМужчины себя потеряли,Но в женщинах крепче заряд:Невестами и матерямиЗа нас, как деревни, стоят.Мужчины себя уронили,На то была бездна причин,А женщины — те и донынеРожают и нежат мужчин.Давно вся надежда и вераНа них — нешироких в кости,До лучшего времени векаНадеются нас донести.И носят, рожают и нянчат,Как корни, из тьмы гонят ввысь,И снова по-бабьему плачут,Что помыслы их не сбылись.67НЕЗАДАЧАКто не мастер — несчастенИ удачи лишен.К жизни он непричастен,От нее отрешен.Неспокойно, негордоХодит он по земле,Потому что при ком-то,А не сам по себе.А уж бед и напастейНипочем не избыть,Как возжаждет немастерВдруг за мастера слыть…Не от той ли причиныПолпланеты встрясло?!А ведь все получил бы,Возлюбя ремесло,—Трезвость веры и мысли,Повседневную высь.И бессмертье при жизни,И посмертную жизнь.Только жаждет он сноваНе добра, а вранья,И рыдает в нем злоба,Как мотор без ремня.68ВЯЗАЛЬЩИЦАКто она — черту известно.Взор из-под челки сердит.Вечно напротив подъездаС вечной работой сидит.Выйду — посмотрит подробно,Строчку заполнит крючком,И отчего-то под ребраВновь саданет холодком.Бред?Несусветная дикость?Полный в мозгу кавардак?..Что ж мне мерещится Диккенс —«Повесть о двух городах»?(В Сент-Антуанском предместьеТоже плела приговор,Тоже вязала из шерстиСводки на сотню голов.Злобной волчицей рычала —Сгинула, точно овца…Кто подстрекает начало,Плачет еще до конца…)Так что с вязаньем помедли,Яростный взгляд опустиИ погребальные петлиРади себя распусти.Вяжет…А жизнь по привычкеЛадит нехитрый уют.Мимо бегут электрички,Дети и птицы поют.И о районе не скажешь,Будто похож на Париж…Что ж ты все вяжешь и вяжешь,Что исподлобья глядишь?68ЖАРАНу и стояло пекло!Ну, доложу, пекло!Тут не опишешь бегло,—Время едва текло.Парило и парило,Долгий держался зной.Словно планер,парилоЛето над всей землей.Молодо, яро, добро,Жадно земля жила.И неправдоподобноЯ умолял: — Жара,Надобно продержаться!Раз уж твоя страда,Страждь!Вдруг тебе удастсяСразу и навсегда!Жарь же, раскочегарь же!Я тебя не продлю…Но на декаду раньше,Не по календарюПеред рассветом оземьГрохнулись небеса…И потянулась осень,лач дождевой начался.68СИГАРЕТАНадежная вещь сигарета!Сдави-ка покрепче в зубах,Зажги — и не выдашь секрета,Что дело и вправду табак.Попыхивает светло-синийДымок её — символ добра,И кажется: смирный и сильный,Спокойно дымишь, как гора.Какие огромные горы!И море у самой горы!..Какие кругом разговоры!А ты втихомолку кури,Молчи, что изъедены нервы,О том никому невдомек,Поскольку достойно и мерноВосходит веселый дымок.Хватает позора и горя,А все-таки не обличай:Покуривай, как крематорий,И все это в дым обращай.Пускай докатился до ручкиИ весь лихолетьем пропах,Но это не видно снаружи —Торчит сигарета в зубах.Я сам за нее укрываюсьИ что-то таю и темню,Справляю последнюю радость,Одну за другою дымлю.69ПРОСЬБАС высокой надеждой и верой,Как будто на откуп векам,Возил тебя в дом пионеровПо вторникам и четвергам.В портфелях из всех магазиновТаскал акварель и гуашьИ, взгляд над мольбертом разинув,Просил:

Перейти на страницу: