Владимир Лебедев

На первых порах направленность этих исканий, по-видимому, была не вполне ясна самому художнику. Он знал только, что должен работать не так, как работал до сих пор.

В иллюстрациях к очередному варианту «Усатого-полосатого» (1938) и «Живым буквам» (1940) Лебедев существенно перестраивал свою манеру и отказался от приемов живописного рисунка. Но при этом он чувствовал, что жертвует, в сущности, лучшими качествами своего искусства и обрекает себя на неудачи. В самом деле, как уже указывалось, книжные работы конца 1930-х годов не поднимались до уровня прежних достижений художника. Поиски реалистической выразительности пошли вначале по ложному пути. Новым работам недоставало, прежде всего, творческой оригинальности, которая в прошлом неизменно отличала лебедевские рисунки.

^{127. Полевые цветы. 1946}

Акварели к «Двенадцати месяцам» знаменуют начало дальнейшего, более сознательного и целеустремленного этапа творческой перестройки художника.

Глубокие изменения художественных принципов Лебедева, начавшиеся в этой книге и потом продолженные в позднейших работах, затронули не только изобразительную форму, но и предметное содержание иллюстраций. Мотивы пейзажа обрели основную роль в сюжетном решении новых книжных рисунков. Образ природы стал для художника главным средством раскрыть лирическую интонацию иллюстрируемой книги, охарактеризовать ее эмоциональный строй. Впервые возникнув в оформлении «Двенадцати месяцев», эта особенность превратилась впоследствии в существеннейшую черту книжной графики Лебедева. Изменилась и техника, которой пользовался художник. Все его книжные работы, начиная с «Двенадцати месяцев» и кончая иллюстрациями 1960-х годов, выполнены цветной акварелью.

Виртуозно владея этой техникой, Лебедев на новом этапе своего творчества опять обратился к приемам живописного рисунка. Художественная выразительность изображения достигнута напряженными контрастами интенсивно окрашенных темных и светлых поверхностей, внимательной тональной разработкой живописных масс и объемов. Однако в «Двенадцати месяцах», а также и в более поздних акварелях уже почти нет и следов импрессионистического обобщения предметной формы. Каждый предмет, будь то занесенный сугробами домик или обледенелая ветка дерева, бегущая человеческая фигура, корзина с плодами или букет полевых цветов, прорисован в деталях и замкнут отчетливыми силуэтными очертаниями. Всё твердо, всё носит печать законченности и четкости. Только напряженность цветового строя смягчает застылую графику контуров и напоминает о былой, характерной для Лебедева динамике.

Преобладание пейзажно-пространственных мотивов принудило Лебедева изменить и отдельные структурные принципы книжного оформления, которыми художник прежде никогда не поступался.

Правда, он и в новой работе стремился соблюсти привычную гармонию изобразительных и шрифтовых элементов книги и настойчиво старался сохранить специфически-книжную плоскостность композиционных построений. Но в оформлении «Двенадцати месяцев» уже нет бескомпромиссной цельности творческого решения. С прежней системой Лебедев теперь расстался, не заменив ее, в сущности, ничем равноценным. Его пространственные, детально разработанные акварели обнаруживают вполне очевидную тенденцию к станковизму.

Последние годы

Только после окончания Великой Отечественной войны, завершив свою деятельность в «Окнах ТАСС», продолжавшуюся до летних месяцев 1945 года, Лебедев вернулся к систематической и планомерной работе в трех издавна выбранных им сферах искусства: портретной живописи, камерной станковой графике и детской иллюстрированной книге.

Однако это не было возвращением на прежние пути или тем более непосредственным продолжением дела, прерванного войной. В жизни и творчестве Лебедева годы войны образуют рубеж. Судьба снова сделала его очевидцем великих исторических событий, в свете которых он переосмысливал собственную биографию. Впечатления и переживания, испытанные в осажденном Ленинграде и позже в эвакуации, не могли не сказаться на его творческом мышлении, во многом изменив и перестроив отношение к жизни и понимание задач искусства. Произведения послевоенных лет существенно отличаются от того, что Лебедев делал в прошлом. Два последних десятилетия, которые суждено было прожить художнику, составляют особый период, по-своему столь же цельный и замкнутый, какими были в его биографии 1920-е годы. Содержанием последнего периода жизни Лебедева стала новая переоценка всех ценностей и в какой-то мере подведение итогов всему, что он пережил и создал в искусстве.