Владимир Маяковский. Роковой выстрел

Еще важнее следующая строфа с упоминанием имени Шопена:

Позднее узнал я о мертвом Шопене.
Но и до того, уже лет в шесть,
Открылась мне сила такого сцепленья,
Что можно подняться и землю унесть.

Итак, «Я – пар отстучавшего града, прохладой / В исходную высь воспаряющий» восходит к возрасту ДО шести лет и ДО любого знания о «мертвом Шопене». И в любом случае, если думать, что поэт здесь – сам Пастернак, речь идет о 1896 годе, а не о 1910-м – годе смерти Толстого.

Еще одна деталь обращает на себя внимание: в руках привратника в первой редакции – фонарь, а во второй – свеча. И сила огня, и его постоянство очевидны в первом случае, так же как ненадежность, мерцательность – во втором. Поэтому неудивительно, что в первом случае:

И факел привратника как брадобрей.
Сбривает газоны с сада.
Сбривает людей —
Сбривает людей:
До самых дверей… —

а первая «Баллада» оказывается «ропотом стволов», в отличие от града и «падали» сада. Кроме того, во второй редакции после «огромного, как тень, брадобрея» появляется слово, заменяющее все пояснения в первой редакции, – это слово «бритва»:

Похоже, огромный, как тень, брадобрей
Макает в пруды дерева и ограды
И звякает бритвой о рант галерей.

Таким образом, свет фонаря, «сбривающий людей», т. е. вырывающий из тьмы какую-то часть тела или дерева, заменен на явственный звук – «звук бритвы». Это слово интересует нас в сочетании с четверостишием о лете (кажется, перед дождем):

Летами лишь тишь гробовая
Стояла, и поле отхлебывало
Из черных котлов, захлебываясь,
Лапшу светоносного облака.

Это сочетание заставляет нас обратиться не столько к биографии Бориса Пастернака, сколько к его поэзии. Весной 1923 года в редакцию журнала «ЛЕФ» был передан автограф стихотворения Пастернака «Бабочка-буря»[171]. Этот факт значим для нас в контексте сказанного ранее о связи второй редакции «Баллады» и ее автора с Маяковским. «Бабочка-буря» передавалась, естественно, тогда, когда о разрыве еще не было и речи и до «Нового ЛЕФа» было очень далеко. Но это внешние мотивы. С поэтической точки зрения нам интересно, что стихотворение, посвященное «былой Мясницкой», по которой «ходил» не раз и Маяковский, учившийся в Училище живописи, ваяния и зодчества, напрямую связано с воспоминаниями о детстве. Наконец, основной сюжет стихотворения связан с летней жарой, сушью и попыткой вызвать дождь («Напрасно в сковороды били, / И огорчалась кочерга»). В свою очередь, эти тишь и сушь сопровождаются строками:

Питается пальбой и пылью
Окуклившийся ураган…

Эти строки легко соотносятся с первой редакцией «Баллады», где: «…ропот стволов – баллада», – и где строки:

Лапшу полыханий прихлебывало
Из черных котлов, забываясь
В одышке, далекое облако… —

вполне соотносятся со строками: «Бабочки-бури»:

Асфальта алчного личинкой
Смолу котлами пьет почтамт…

А через строфу после «котлов смолы» – черных котлов, появляется «бритва ветра»:

Тогда-то, сбившись с перспективы,
Мрачатся улиц выхода,
И бритве ветра тучи гриву
Подбрасывает духота.

Рискнем предположить наличие еще одной связи между этими стихотворениями («Балладой»-2 и «Бабочкой-бурей»). Во второй редакции «Баллады» есть строки, отсутствующие в первой:

Чтоб музыкой хлынув с дуги бытия,
В приемную ринуться к вам без доклада.

Не исключено, что этот мотив продолжает образы «Бабочки-бури» о предгрозовом моменте: «…сбившись с перспективы…».

Именно после этого «выпорхнет инфанта» «Бабочки-бури» и хлынет дождь, который по законам второй редакции «Баллады» будет всегда сочетаться со снежными «хлопьями». Не исключено, что появление снежного мотива имеет далеко не фенологический смысл. Ведь стихотворение во второй редакции охватывает уже практически всю жизнь поэта, начиная «лет с шести» до почти сорока. В то время как первая редакция датирована достаточно точно:

…стихийно
Над графством шафран сентября

залинял.

Зима явно следующее, и уже последнее, время года в жизни поэта. Недаром во второй редакции появляются уже открыто слова:

Вы знаете, кто мне закон и судья.

Еще одно важнейшее место второй половины «Баллады» находится в строках 67–68, когда Пастернак говорит о прекращении музыки: