Владимир Шаров: по ту сторону истории

Электра вечер за вечером – как сеть плетет – рассказывает жизнь членов и друзей семьи, неотделимую от жизни России, начиная с 1905 года. Николай Жестовский был философом, монахом, странником. Случалось быть зэком, двоеженцем, стукачом и самозванцем. По шаткости времени он был большой грешник, но человек глубоко верующий, так что в грехах каялся. На том стоял и спасался… Переворот семнадцатого года был для него, как и для многих, приходом Антихриста. Многие думавшие так же решили, что сотрудничать с Антихристом нельзя ни в какой форме, большинство из них, конечно, погибло.

Жестовский же знал, что царство Антихриста раз предсказано – должно установиться, просто обязано. Но предсказано также, что оно само себя разрушит. Стало быть, принимать участие в жизни царства по его же законам – необходимо! Потому что эта самая жизнь народа по антихристовым законам приведет Антихриста к неминуемой гибели. Об этом и писал отец Электры в своей книге. То есть книга должна была стать ужасной и страшной, но и – надеждой на спасение. Стать самим Спасением.

Рукопись «Царства» была потеряна целиком, раз сожжена, дважды переиначена и переписана автором от руки с начала до конца, оба раза снова отпечатана на машинке – первый раз женой Клитемнестрой, а потом и дочерью. И в эту расползающуюся книгу, которая и называлась поначалу «Царство Агамемнона» (а как во второй раз была названа – неизвестно), заглядывали очень многие, и интересовались ею многие. И не только с целью издать – как наниматель Глеба в восьмидесятые годы.

В тридцатых и сороковых ею интересовался сам товарищ Сталин лично с товарищем Берией с целью уничтожить и книгу, и автора, и всех ее персонажей-прообразов, и всех читавших ее. В результате чего много народу погибло или сгинуло…

Да что же в ней за сюжет такой? Что в центре, на ком история держится?

Глебушка пишет со слов Электры:

…История, которая легла в основу отцовского романа, строго документальна. Это – рукопись, которая была написана во Франции в середине тридцатых годов, и ее автор весьма известный человек, бывший член ЦК РСДРП Гавриил Мясников. И то и то очень важно. Потому что автор французской рукописи и есть главный персонаж отцовского романа…

И далее:

Сам Мясников, а также его рукопись – она называлась «Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова», а также его следственное дело и стали основой первого отцовского романа…29

Вот так вдруг вернулся из давнего разговора с Володей Шаровым ровесник моей мотовилихинской бабушки ученик слесаря Ганька Мясников.

Он успел стать героем романа. Даже двух романов… Считая шаровский – даже трех! Причем – все они спрятаны друг в друге. В Перми, рассказывала моя бабушка, когда-то жило много китайцев, они торговали всякими чудесами, в том числе и загадочным образом вложенными друг в друга резными деревянными шариками… То же можно сказать о романе «Царство Агамемнона» Владимира Шарова.

Кем же в самом деле был тот мальчик, носивший имя Божьего вестника архангела Гавриила и фамилию, пахнущую кровью? И так ли уж много места занимает он в текстах Жестовского и Шарова? Сам – не так уж и много. Но последствия совершенного им убийства – это почти вся подоплека всех линий рукописей Жестовского и всех поисков Глебушки.

Цитирую уже не по роману Шарова, а из публикации историка Вадима Эрлихмана: