Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

Через три месяца неугомонный Никита Сергеевич бросился в новую атаку на творческую интеллигенцию. 8 марта 1963 года в Свердловском зале Кремля проходила встреча руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства. На этой встрече Хрущев обрушил свой высочайший гнев на Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко, Илью Эренбурга, Марлена Хуциева, Виктора Некрасова и еще на добрый десяток художников, композиторов и кинематографистов. Потрясая кулаками и брызгая слюной, руководитель партии и правительства учил поэтов, как им писать стихи, художников — как рисовать картины, а композиторов обучал нотной грамоте.

До смещения Никиты Сергеевича Хрущева оставалось еще полтора года. В 1963 году начались регулярные закупки нашей страной зерна за границей. После карибского кризиса Запад не желал делать нам никаких поблажек, и поэтому, когда в конгрессе США начались слушания по этому вопросу, было заявлено: если со стороны СССР это единовременная акция — зерна не продавать! Но если это будет постоянный торговый канал — тогда нет проблем, пусть покупают. Вот тогда американские консультанты-экономисты дружно заявили: не сомневайтесь, господа конгрессмены, у русских эти осложнения надолго!

До объявленного Хрущевым коммунизма оставалось еще целых 17 лет, а врагов народа в стране развелось почти как при Сталине. С ноября 1962-го по июль 1963 года (то есть за 9 месяцев) в стране прошло более 80 «хозяйственных» процессов в десятках городов Союза, и на них было вынесено 183 смертных приговора. В светлое коммунистическое будущее мы должны были войти, искоренив всех преступников.

К началу 1964 года единственным местом работы Владимира Высоцкого по его основной профессии был клуб МВД имени Ф. Дзержинского, где он играл в спектакле «Белая болезнь». Символичное название для человека, у которого в трудовой книжке была лаконичная надпись, что он не имеет права работать по профессии из-за систематического нарушения трудовой дисциплины, то есть из-за пьянок.

В дни, когда Высоцкий маялся от тоски и творческой неудовлетворенности, руководители партии и правительства, наоборот, пребывали в состоянии радостного возбуждения. 20 апреля 1964 года Никите Сергеевичу Хрущеву исполнилось 70 лет, и по этому поводу был дан роскошный банкет. По словам очевидцев, будущий генсек, а тогда Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев переборщил с крепкими напитками и, извергая из себя приветствия в честь юбиляра, упал с лестницы. Говорят, что на его трудовой книжке этот инцидент никак не отразился.

В том же апреле 64-го судьба Владимира Высоцкого вновь пересеклась с Театром имени Пушкина: его пригласили в этот театр сыграть по договору роль в хорошо знакомом ему спектакле «Дневник женщины». Высоцкий, естественно, согласился.

Между тем состояние здоровья Владимира Высоцкого вызывает у его родных и близких законную тревогу: его загулы стали систематическими. В конце концов по настоянию отца Высоцкий в мае ложится в больницу. Тогда всем еще верилось, что таким способом можно вылечить его от тяжкого недуга.

По выходе из больницы Высоцкий уезжает в Айзкрауле (Латвийская ССР) на съемки фильма «На завтрашней улице» режиссера Ф. Филиппова, у которого он еще в 61-м снимался в фильме «Грешница». Посылая жене длинные письма оттуда, обязательно хвастает своим примерным поведением: «Я живу экономно и не принимаю. У нас четверых общий котел, но я это дело кончаю и из шараги со скандалом выхожу, потому что они все жрут и иногда пьют и мне выгоды нету» (13 мая).

«Позвони отцу — расскажи, какой я есть распрекрасный трезвый сын В. Высоцкий» (15 июля).

Столь длительное воздержание от спиртного не преминет сказаться и на творческих успехах Высоцкого. 18 июля он пишет в письме жене: «А вообще скучно… Читать нечего. Дописал песню про «Наводчицу». Посвятил Яловичу (друг по Школе-студии). Ребятам нравится, а мне не очень…»

Как и положено истинным творцам гениальных произведений, им обычно не нравятся именно те произведения, которые в народе обретают неслыханную популярность. Я лично из своего глубокого детства помню полутемный подъезд старого пятиэтажного дома, нас, ребят-малолеток, и ребят чуть постарше, один из которых, ударяя по струнам «шаховской» семиструнки, поет:

Ну и дела же с этой Нинкою,
Она ж спала со всей Ордынкою,
И с нею спать — ну кто захочет сам?
А мне плевать, — мне очень хочется.

И вот это последнее — «а мне плевать, — мне очень хочется» — разнеслось потом среди московской ребятни со скоростью холеры. Мы щеголяли этой фразой к месту и не к месту, картинно закатывая глаза и во всем стараясь сохранить интонацию оригинала.

Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные,
Всегда одета как уборщица, —
Плевать на это — очень хочется!