владычество2

^распевала песню Кертиса Мейфилда «Суперфлай». В одноименном фильме речь шла о наркоторговце Присте, который вознамерился заработать миллион долларов, чтобы уже никогда не работать на белых. Прист преуспевал и разъезжал повсюду на сверкающем «Эльдорадо». Для Эллиса и тысяч других Прист стал кумиром. Эллис с друзьями годами были попрыгунчиками, теперь у них появился образец для подражания. И возможность, .потому что наркотический бизнес процветал в мегаполисах, г Обадиа скорбел, и все время пытался противостоять Эллису. «Ты нарушаешь закон, но что хуже, этим страшным зельем ты причиняешь вред детям. Работай честно. Не разбивай мамино сердце, сынок. Научись вести дела и открой свой бизнес, честный бизнес. Я помогу тебе, сынок. Все для этого сделаю».

Эллис хорошо соображал. Он знал все эти доводы. Он указал на то, что Кеннеди сделали свои миллионы на незаконной торговле спиртным при «сухом законе», и никому до этого дела нет, потому что они белые. Так почему черному не подставить в дверь башмак, раз уж его отовсюду хотят выкинуть?

— Грехи твои найдут тебя, — предупреждал его Обадиа, — когда преступаешь заповеди Божьи, всегда есть последствия.

Эллис превратился в блудного сына. Начал с продажи ри-фера, изучил все трюки для увеличения прибыли, например, смешивать товар с орегано. Потом перешел на пакетики с кокаином из фольги, которые давали гораздо больше прибыли. Перепробовал кислоту, мескалин, куалюдз. Одевался, как Прист ботинки на платформе, бархатные костюмы, широкополые шляпы и длинные плащи. Золотая кокаиновая ложка висела на шее. На него равнялись. Разъезжал повсюду на красном «Кадиллаке». У них с приятелями был свой стиль приветствия при встрече, они стукались ладонями, локтями, кулаками в ритме синкопа, импровизируя по ходу. Эллис полностью переродился в стиль без всякой сути.

Годами всё как-то обходилось. Он провел девять месяцев в тюрьме и вышел оттуда с внушительной фигурой. Он качал железо по три часа в день и так нарастил мышцы, что рубашки не застегивались, а бицепсы стали неестественно широкими. Он мог раз пятнадцать выжать гирю в 45 кг, словно картонную.

Спустя три месяца после освобождения, Эллис снова продавал и был замешан в скандале. Какой-то белый подросток скончался от передозировки, товар был от какого-то черного, кто-то указал на Эллиса, как на продавца. Отец погибшего белого был

201

политиком, и надавил на следователя. Кларенс присутствовал при аресте Эллиса. До сих пор помнит, как защелкнулись наручники, и как при этом дернулось лицо Эллиса, потому что защемило кожу, и как неловко его брат садился на заднее сиденье полицейской машины. И как рука полицейского излишне сильно пригнула голову брата при посадке. Кларенс поклялся себе, что никогда не подвергнет себя унижению ареста. Эллиса приговорили к десяти годам по трем статьям: за продажу запрещенных веществ несовершеннолетним, вооруженное ограбление, нападение и оскорбление действием. Но он все хорохорился и хвастал: «Десять лет, подумаешь! Да я их на голове простою!»

Адвокат сказал, что десять лет означает, что он выйдет через три-четыре года. Но произошло не так — он умудрился вляпаться в тюрьме. Он клялся Кларенсу, что только защищался от парня, который хотел изнасиловать его. Ему добавили срок, потом еще добавили за попытку побега, потом еще за нападение на охранника. И так пять раз. Сроки суммировались. Теперь его срок составлял двадцать лет. Он уже прожил в тюрьме столько же, сколько до этого на свободе.

Кларенс вспоминал, каким умным был Эллис. Они годами играли в шахматы по переписке. Однажды брат упрекнул Кларенса, что тот носит старомодную одежду. Сейчас он носит одну и ту же модель уже двадцать лет. Его не выпустили из тюрьмы даже на похороны сестры.

Кларенс любил своего брата. Но ему было жаль всех ребят, которых тот подсадил на зелье, ребят, которые для покупки дозы были вынуждены красть деньги в собственных семьях.

Вдруг по ту сторону стекла появился Эллис в линялой сине-зеленой тюремной одежде. Мускулы рельефны, даже более выпуклы, чем у Кларенса. Он по-прежнему качался по нескольку часов в день. А что еще делать? Но кожа была тусклой, из-за освещения и цвета одежды.

— Привет, братишка, — сказал Эллис Кларенсу, — рад видеть тебя грязнолицый!

Он приложил большущую правую ладонь к стеклу. Кларенс прижал к тому месту свою левую ладонь, еще большую.

— Привет, Эллис, скучал по тебе. Помнишь Тая?

— Это мой племянник? Привет, Тай! Что там у вас стряслось? — Эллис вновь приложил руку к стеклу.

Тай дернулся. Ему было неловко. Он приложил свою небольшую руку со своей стороны стекла.

202

Эллис смотрел на Кларенса, вдруг заплакал и сказал:

— Как бы я хотел быть на похоронах, старик.

— Я знаю, — Кларенс уже дважды навещал Эллиса после похорон, и он всякий раз говорил об этом.

— Дэни и малышка? Это неправильно. Это могли сделать только Блады.

I — Свидетели говорят, что это были латиноамериканцы.

— А что им делать в том районе? Здесь много парней из тех районов Портленда. Я запустил слово, пока ничего неизвестно.