владычество3

И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим; Он имел имя написанное, которого никто не знал,

129

кроме Его Самого; Он был облечен в одежду, обагренную кровию. Имя Ему: Слово Божие. И воинства небесные следовали за Ним на конях юелых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет ихжезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя. На одежде и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих. <Отк. 19: 11-16>

Дэни снова смотрела на Престол, дрожа, потому что видела яростные глаза Плотника. Он уже не выглядел как Агнец, но как Лев, разъяренный и рычащий, готовый броситься на добычу — на гордых и неправедных. Тот теплый, ободряющий взгляд, который она так часто видела, горел теперь огнем несказанной святости и неизмеримой силы. Человек читал другое место.

Ибо вот, придет Господь в огне, и колесницы Его как вихрь, чтобы излить гнев свой с яростью и прещение Свое с пылающим огнем. Ибо Господь с огнем и мечом Своим произведет суд над всякою плотью и много будет пораженных Господом. <Ис. 66: 15-16 >

Она могла ощущать пламенеющий гнев Льва, чувствовать, как ярость вот-вот изольется. На какой-то миг это привело ее в ужас. Ей пришлось напомнить себе, что она больше не объект его гнева, что Лев стал Агнцем и заплатил вечную цену, чтобы избавить ее от ада.

Но даже когда видела силу ярости Льва, она ощущала и его долготерпение. Каждый миг, когда Он удерживал свой гнев, был даром для людей в темном мире, дающим возможность упасть в раскаянии перед Ним. И среди сцен угнетения и несправедливости в Стране Теней, она видела именно это — не только гонимые обращались к Нему и вопияли к Искупителю, но и гонители обращались от своего зла к Его прощающей благодати. Гнев в глазах Льва не иссякал, но Он сдерживал свой порыв сделать все справедливым раз и навсегда. Он решил дать еще немного времени живущим в Стране Теней, — возможность, чтобы они могли приклонить свои колени перед Царем Вселенной, от суда которого невозможно уйти.

Надев перчатки и порывшись в мусорном бачке на обочине тропы, Олли нашел зелено-белую чашку из кофейни.

— Не думаю, что это моя. Я обычно сминаю их, — сказал Кларенс.

Олли внимательно посмотрел.

— К тому же, думаю, что в тот день ты не красил губы помадой? — Олли показал на красный отпечаток в виде полумесяца.

— Кроме того, это не твой тон.

Они продолжали искать. Кларенс показал на другую смятую зелено-белую чашку. Олли осторожно взял ее, открыл, чтобы заглянуть внутрь, одобрительно улыбнулся и сунул ее в большую пластиковую сумку для улик. Он опечатал пакет и отметил черной пастой.

— Через пять или шесть дней мы кое-что узнаем, — сказал он.

— Олли, это Рэй Игл, звоню из Сакраменто.

— Да, Рэй, как дела?

— Ну, как? Я узнал о телефонном звонке с персональной линии Харпера в Лос-Анджелесе 29 августа в 3:41, спустя 11 минут после получения факса. Это звонок на дом к Рейферу Томасу продолжительностью в одну минуту.

— Бинго, — сказал Олли, — это человек с лицензией. Он

— контакт. Томас наверняка получил информацию для ребят, чтобы они позвонили Харперу. Я не думаю, чтобы они позвонили ему?

— Нет. Никаких телефонных записей. Я разрабатываю Харпера. Он был вовлечен в Лос-анджелесскую политику задолго до того, как уехал в Портленд. Он — ключевая фигура в организации некоторых гангстерских встреч на высшем уровне. Политик, на которого он тут работал, нанимал бандитов для распространения политической литературы. Звучит знакомо? Если ты нанимаешь преступников для одного дела, почему бы не нанять их для другого?

В это тихое субботнее утро Кларенс сидел и читал «Три-бьюн». Он слышал, как отец ходит в своей спальне.

Бульдог Спайк подошел походкой Чарли Чаплина, обнюхал ноги Кларенса с таким видом, как будто для него это была величайшая честь в мире. Обслюнявленный и полинявший зеленый

131

теннисный мячик был в его горгульей пасти, отчего верхняя губа была растянута до предела. Его хвост вращался, как пропеллер вертолета.

Кларенс улыбнулся.

— Я обделял тебя вниманием, правда, мальчик? — собака приветливо потянулась к нему.

До того как они взяли Спайка несколько лет назад, у Кларенса не было собак со времени жизни в Миссисипи. В Кабри-ни-Грин они какое-то время держали кота, но он служил мишенью для стрельбы местным хулиганам и загадочным образом исчез в одну ночь. Больше его никогда не видели. Отец сказал: «Он теперь кот Джимми Хоффа».

Кларенс притянул морду Спайка к своему лицу, как будто Спайк лучше поймет, читая у него по губам.

— Мне очень неприятно тебе это говорить, мальчик, — сказал Кларенс, — но мама велела дать тебе одно лекарство для ушей.

Он взял маленький тюбик со стола, подержал в руке, наблюдая, как глаза пса стали еще больше, а обвисшие щеки задрожали. С трагическим видом он лег на спину, готовый подвергнуться лечению.