Владычица морей

Отцу Иакинфу надо отдать справедливость: прошел Пекин вдоль и поперек и по Китаю поездил, пображничал с китайцами и потолковал с ними про европейские науки, шел он в своих исследованиях и верхом и низом, изучал подлинные древние рукописи, читал и современные книги, а не одну лишь единственную газету — официоз, издаваемый в китайском государстве. Он легко изучал труды мудрецов, летописцев и философов. Потом уж, находясь в России и преподавая китайский язык будущим православным миссионерам, он увлекал их своими рассказами про Китай, открыто признавался, что вряд ли познал бы так эту великую нацию, если бы каждый день не ходил по лавкам и на базар, где у него завелось множество знакомых простолюдинов. Многие из его поучений и рассказов запали в душу Палладия.

Несмотря на свежесть и бодрость и на еще небольшие годы, отец Палладий Кафаров теперь сам архимандрит, возглавляет миссию в Пекине с ее школой в имперском городке, с приходом, с паствой из потомков наших казаков, служащих теперь в Желтом Знамени и жертвующих своим животом и духом праздности в память великодушного к ним Кхан Си. Миссия эта, как он знает из европейских газет, доставляемых в Подворье из Петербурга, как бельмо на глазу для дипломатов западных европейских стран и повод для претензий и упреков, которые делают китайскому правительству удаленные в свое время из Пекина духовные рыцари ордена иезуитов.

Много чудес в Пекине. Для подвластных магометан есть мечеть. Чтобы народ покоренного Тибета был горд своим существованием под властью Сына Неба и жил счастливо, в столице построен китайскими мастерами и художниками ламаистский храм. Тибет и Монголия осчастливлены этим чудом из чудес. Конфуцианский храм с Лестницей Духов, подобный ковру из резьбы, косо поставленному между двух лестниц… Подымайся, читай, познавай, вдохновляйся, будь образован и скромен, как сам весь этот храм, кроткий, уступающий своей отделкой Лестнице Духов, встречающий путника торжественной красотой, гораздо более богатой, чем сам храм со сдвоенными низкими входными дверьми из кедра.

С поры Иакинфа Бичурина храмы и дворцы стоят неприкосновенными, а времена переменились. Китай ввергался в международные отношения нехотя, не веря, что кто-то мог бы поколебать его могущество, но уже испытывая сильные толчки извне и изнутри. Многие влиятельные сановники, опасаясь впасть в ошибки, признают неизбежность грядущих перемен. И чем сильней наседали на Китай иностранцы, тем все более искал двор Сына Неба, богдыхана, как называли его русские и вся верховная власть страны, поддержки и советов. Палладий Кафаров не был светским сановником или дипломатом, он служитель церкви, учитель детей. В бессилье не раз обращались к нему за советом китайские вельможи, признавая архимандрита надежным другом, приверженным старым связям великих стран соседей.

Сан архимандрита ко многому обязывает, но, живя шесть лет в Пекине и зная в совершенстве китайский язык, приобретаешь знания нецерковные. Отцы-миссионеры сами из семей духовных или из горожан небольшого достатка, а бывает, что из мужиков, как Бичурин, сын сельского дьячка, пахавшего землю. Все они, прибывая в Пекин, с интересом распознавали, как живет-может простой народ в Китае. Мелкие знания эти собирались, обретали смысл и научное значение, когда бывали сведены в труды, и подкреплялись выводами умных голов на досуге, когда, отслужив свой срок в Пекине, возвращались члены миссии в Россию. Там публиковались статьи и книги, составлялись учебники для молодых миссионеров. И так из поколения в поколение. Немало рукописей оставалось и в Пекине, в библиотеке Духовной Миссии[67], куда мечтал проникнуть сам Карл Гуцлав (Чарльз), известнейший проповедник и ученый.

Казаки-албазинцы были природными русскими и православными, потомки их — паства духовной миссии, сохранив веру, приняли обличье китайцев от своих матерей и бабушек. Все ходят с косами, все стали китайцами, не раз, как казаки за царя, ходили в походы воевать за богдыхана.

С их предками ушел с Амура пожилой поп Максим Леонтьев, которого китайцы звали Леонтий. Казаки унесли с собой в Пекин икону Святого Николая Албазинского. Император Китая Кхан Си принял приветливо пленных. Китайцы предоставили отцу Леонтию под церковь один из своих храмов в Пекине. С этого все началось. Впоследствии выговорили наши дипломаты право держать для потомков русских, остающихся преданными своей вере, духовную православную миссию в Пекине. Что удобно было и самим императорам Китая.

…Китайцы на базаре постукивают ногами в суконных туфлях на толстых кошмовых подошвах и похаживают около своих ларьков из свежего теса, у такой легкой лавки печки нет. Одна стена поднята, ее сбитые доски подперты деревянной меркой. В этих лавчонках можно купить материй преотличных, наилучшей выделки и раскраски, не хуже чем в Чертогах Волшебной красоты, а также всевозможные праздничные украшения к Новому году.