Владычица морей

Побывал отец Палладий у своего коллеги академика из Управления астрономическими науками. Слушал мнение, что все идет к худшему. В Китае есть люди, известные глубиной ума и широтой суждения, могли бы переустроить государственную жизнь, но у них нет прав и нет согласия между собой. Государь, по мнению академика, ничтожен умом и нездоров. Все говорят, что Китай обречен на тяжкую долю. Всюду вспыхивают восстания. Многие бедные люди не могут пропитаться и губят себя вместе с семьями, бросаясь в воды канала, окружающего городские стены. При дворе все заняты интригами, тайные родовые распри многосотлетней давности занимают обитателей Запретного Города сильней, чем война с англичанами и восстание тайпинов. Женщины оказывают влияние на государя. Одна из его наложниц Иехонала, сама из древнего и знатного маньчжурского рода, родила недавно сына государю, единственного наследника его. Еще молодая, двадцати двух лет, неожиданно берет она заботы на себя, читает государственные бумаги, исполняет обязанности за государя, решает с ним вместе дела по донесениям из провинций и от полководцев. Подает своему властителю советы, и, видимо, некоторые разумные распоряжения и декреты исходят от нее. Надежда на Иехоналу невелика. Она все-таки женщина. В истории Китая давно не бывало, чтобы женщина возглавляла государство. Предки рода ее жили в стороне верховий реки Уссури, ближе к корейской границе, и вечно воевали с корейцами.

Сунчжанча, пристав при миссии от китайского правительства, любил поважничать и похвастаться в городе своей необычайной должностью наблюдающего при единственных западных иностранцах, живущих в Пекине. По сути же был он славный малый, как и многие обязанные служить на подобных должностях. Привык к отцу Палладию, бывал откровенен, сообщал ему, какие слухи ходят по городу, о чем говорят в обществе, не боялся раскрывать секретов, которые доводилось узнавать самому. Сунчжанча признавался, что когда Кафарова вызывают во дворец, чтобы услышать от него советы, то это не может происходить без ведома самого государя. Палладий и сам понимал, что от него есть польза двору. Происходящие события возвышают значение его, маленького человека церкви, в глазах вершителей судеб гигантского мирового государства. Палладий много знал, и о нем многое знали. Смолоду, учившись отлично, усвоил он французский и немецкий, а также английский и теперь владел этими языками одновременно с латынью, греческим и древнееврейским.

Сунчжанча зашагал по Императорскому Городу, неся портфель архимандрита Палладия с французскими словарями. Не в первый раз Кафарову приходилось садиться за переводы для правительства. На этот раз перед ним письма барона Гро, присланные из Макао, с изложением требований Франции. Упомянуто намерение содержать посольство в Пекине. Торговля во всех областях Китая. Плавание по рекам.

Письма из миссии посылались не только в Иркутск, но и в Петербург.

Александр знал о происходящих событиях из европейских газет и донесений своих послов из столиц Европы. Приходили донесения Муравьева, Путятина и духовной миссии в Пекине. Путятин сообщал, что послал письмо богдыхану из Макао. Из Пекина писали, что при пекинском дворе получено письмо Путятина.

За множеством забот Александр не придавал слишком большого значения китайским делам. Но даже малая ошибка в деле, которое только что начато и у которого должно быть будущее, недопустима, как, безусловно, не могут быть терпимы никакие промахи государственных людей России.

Горчаков послал курьера с письмом Путятину. Государь повелевал ни в коем случае не выказывать враждебности китайскому правительству.

Все представления Муравьева были утверждены, и дело опять переходило в его руки. Явно ему на Амуре действовать удобно, он независим там от иностранных государств, и политика его чиста.

Зима морозная. Путь через Сибирь нелегок. Но дело превыше всего. Государь приказал вызвать Муравьева из Иркутска. Муравьев-Сибирский привычен к скачке по снегам в трескучие морозы.

В своей жизни в Пекине бывали у Палладия случаи, о которых он никогда и никому не проронил ни слова. Подобного не случалось еще никогда и ни с кем. Нет обычая, от которого, даже в Китае, нельзя отступиться, когда бывает нужно. Палладия Кафарова пригласили в старинный храм. Он вошел в деревянное помещение, оно пустынно, и нет в нем никаких украшений. Храм так стар, что слышишь, как сыплются его истлевшие деревянные частицы, мельчайшие, как капли, словно внутри его идет деревянный дождь. Кафаров ждал стоя. Он был предупрежден, что с ним будет говорить сановник. Церемоний никаких не потребуется.

Пришел китаец, ничего примечательного в лице его не было. Небольшие седые усы и головной убор без знаков отличия.

— У России с Англией война продолжается или закончена? — спросил китаец.

— Война закончена, — ответил Кафаров.