Владычица Рима

– Да, госпожа.

Воины разошлись, стражники заняли свои места.

Лиина сидела в кресле, наполовину спрятавшись за занавесью, и настороженно поглядывала на мать, – обыкновенная набедокурившая и теперь отчаянно трусящая девчонка. Прикрыв плотно дверь, женщина спросила:

– Лиина, ты будешь держать данное тобой при свидетелях слово?

Девочка вытянулась, подалась вперед. На лице ее отразились обида и непонимание: как это ее заподозрили в подобном?! Глядя прямо на дочь, женщина пояснила:

– Ты при свидетелях отпустила этого юношу. Так?

– Да.

– Так по какому праву ты опять держишь его при себе и морочишь ему голову?

Девочка ничего не ответила, только сжалась. Видно, то, что ее поступок можно истолковать подобным образом, ей как-то не приходило в голову.

– Что ты скажешь в свое оправдание?

– Ничего, – девочка хмуро покосилась на Валерия, – виновата.

– Уже это хорошо. Поняла, что натворила.

– Ничего я не натворила. Я его кончиком пальца не задела. Даже наоборот. Не вмешайся я, – что бы с ним было?

– Не о вмешательстве разговор. Об этом, – женщина показала дочери окровавленный кинжал.

– Госпожа, – колдунья повернулась к Валерию. – Ваша дочь уберегла меня от необдуманного поступка.

– Нет, Валерий Цириний Гальба, она морочила тебе голову. Если бы она только хотела уберечь тебя, как ты выражаешься, «от необдуманного поступка», она должна была взять у тебя письмо, передать его мне, потом принести обратно, а не подсовывать тебе нож, который вдруг сам по себе покрывается кровавыми пятнами. Ну, так как, Лиина, ты перестанешь приставать к женатому мужчине, отцу двоих детей?

– Да, – щеки девочки пылали, и «да» она даже не выговорила, вытолкнула из себя.

Тут-то Валерий и сказал то, чего от него никто не ждал. Даже он сам:

– Я разведусь.

Женщина посмотрела на него одним глазом, как птица, сказала:

– Валерий Цириний Гальба, такими словами не бросаются сгоряча.

– Это сказано не сгоряча. Я понимаю, что сейчас жениться на юной Лиине я никак не могу. Во-первых, я не разведен, а во-вторых, Лиине нет четырнадцати лет.

– Валерий Цириний Гальба, – на то, что спокойствие колдуньи нарушено, указывала лишь некоторая растянутость речи. – Ты – юноша из очень знатной римской фамилии. Как же ты можешь взять в жены дочь гадалки, чужеземки, не имеющей не то что римского, но даже латинского гражданства? Более того, дочь гадалки, погубившей целую римскую армию, но при этом не имеющую никакого состояния! Это невозможно. Родные просто не позволят тебе сделать это.

– Я давно уже вышел из-под отцовской власти, и если не сказочно богат, то достаточно обеспечен.

– Лиина, я здесь бессильна. Ты свела римлянина с ума – тебе и лечить его.

– Госпожа отказывает мне?

– Нет, Валерий Цириний Гальба. Мне, конечно, странно твое решение, но я не отказываю тебе. Просто в нашем роду принято получать, кроме согласия родителей и жениха, согласие невесты. Так что последнее слово во-о-он за кем, – колдунья указала на дочь и добавила, обращаясь к ней: – Лиина, мы слушаем тебя.

Девочка обиженно покосилась на Валерия, спросила холодно:

– Валерий Цириний Гальба, ты отказываешься от своего будущего?

Юноша насторожился, а девочка повторила:

– Валерий Цириний Гальба, ты отказываешься от своей судьбы? От власти над Римом? От императорской власти? Я спрашиваю так потому, что, взяв меня в жены, ты станешь отверженным в своем родном городе и должен будешь отправиться в ссылку, – выдержав небольшую паузу, она продолжила. – Ответ мне не нужен. Достаточно, если ты сможешь ответить себе сам. И время у тебя для этого есть. Не год, конечно, только до весны, потому что весной моя мать и я покинем эту землю навсегда.

– Это правда? – спросил Валерий колдунью.

– Да, – ответила та, – правда. Мы должны или уйти, или умереть. Драться за власть в чужой, не признающей нас земле, мы не будем. Так что тот, кто подкинул тебе нож и подлую мыслишку – человек не слишком проницательный, хотя по-своему и неглупый. Чем он соблазнил тебя, Валерий Цириний Гальба? Ведь не деньгами, нет. Тут что-то похитрее.

– Я узнал, что в армии госпожи, победившей семь римских легионов, чуть больше двенадцати тысяч воинов.

– И рассудил, что если убьешь меня, то весной римляне покорят эту землю?

– Да.

Приподняв руку, женщина провела пальцем по выбивающейся светлой пряди:

– Валерий Цириний Гальба, ни на следующую весну, ни на какую другую Рим эту страну не покорит, хотя бы потому, что это только сейчас у нас два неполных легиона. Уже через месяц только у Зефара их будет пять, если не больше. Сейчас он перевербовывает пленных из ущелья. Ты думаешь, зря он привез во дворец Германика, всех легатов и войсковых трибунов? Командиры у него есть свои, людей он убеждать умеет и дело у него идет неплохо. Не забудь также Урла и Авеса. Урл ни за что не захочет отстать от Зефара, а Авес лишь с тремя тысячами воинов взял стены города. Тропы же в горах Авес знает лучше, чем Урл, Зефар и Овазий, вместе взятые. Ты же не думаешь, подобно во-о-он той балаболке в кресле, что если человек не знает латыни, то он уже ни на что не годится?