Владыка моря

— Да, — Бер продолжил, — когда я увидел, что ты упал, мы, оставив врагов, побежали очень быстро, чтобы спасти тебя, но не успевали: несколько врагов уже занесли мечи, чтобы пронзить тебя лежащего на песке. Бар успел… Он метнул щит и, прыгнув на тебя, закрыл тебя своим телом. Они убили его, а мы убили их, — закончил рассказ мой приемный сын.

— Раг, мне очень жаль, — мне трудно было посмотреть в глаза старшего брата жены. Но Раг преисполнился гордостью:

— Что жалеть, Макс Са? Бар умер как мужчина, он спас посланника Главного Духа-Бога, Великого Духа Макс Са. Ему очень повезло, его все будут помнить, — с некоторой завистью в голосе закончил свой рассказ Раг.

— Бар, Санчо, кто еще погиб? Какие у нас потери, Лар? — мысль о смерти Бара, прикрывшего собой меня, не давала сосредоточиться. Бар был хорошим парнем, он так и не простил себе моего похищения неандертальцами и искупил кровью свою вину.

— Санчо жив, но ему плохо, — своими словами Зик словно влил в меня живительный бальзам.

— Пойдем к нему, где он находится?

— Во дворце, я оказал ему помощь, но не уверен, что он выживет, — Зик потупился.

— Выживет! Сколько у нас погибших? — повторил я.

— У спецназа четверо погибших и шестеро ранено, — первым отозвался Бер.

— Пять лучников убито, есть еще раненые, четыре или пять, — это Гау доложил о своих потерях.

— Лар, почему ты молчишь, какие потери у тебя? — Командующий, собравшись с духом, выдавил:

— Семнадцать погибших, тридцать два раненых.

После слов Лара меня словно обухом по голове ударили: почти половина копейщиков вышла из строя. Особенно если ранения тяжелые.

— Зик, — позвал я лекаря, раны тяжелые?

— Двое умирают, Макс Са, остальные ранения не серьезные, быстро поправятся.

Произведя несложные арифметические расчеты в голове, посчитал убитых: двадцать шесть, плюс двое обреченных. Это катастрофа! О завоевании Ондона можно забыть, четверть моего войска мертва, а еще четверть ранена. Пиррова победа, еще одна такая же и можно по миру пойти с пустыми руками.

— Где американцы? — спросил у Лара и, заметив его удивленный взгляд, вспомнил, что американцами их никогда не называл.

— Где Уильям и Герман, — переспросил и получил ответ, что те занимаются похоронами наших воинов. Все сидят и молятся, чтобы я ожил, оказывается с самого рассвета валялся в отключке, а двое вымуштрованных американцев занимаются делом.

— Бер, помоги мне дойти до дворца, — опираясь на плечо приемного сына, начинаю путь к дворцу, бросив на прощание:

— Трупы врагов посчитать, собрать все ценное, а тела выкинуть в море.

— Хорошо, Макс Са, — отзываются Раг и Гау, а Лар идет с нами, отстав на пару шагов. Физически чувствую, что командующего что-то гложет:

— Лар, что ты хочешь сказать? — спрашиваю в лоб, не давая парню уйти от ответа. Немного помявшись, тот все же спрашивает:

— Макс Са, я плохой командир?

— Потому что много убитых? — понимаю его неуверенность в своих силах. До сих пор мы обходились единичными жертвами.

— Нет, ты не плохой командир, это я никудышный стратег, который недооценил противника, — отвечаю Лару, не давая ему возразить, задаю вопрос:

— Сколько погибших на первом опорном пункте, где ты находился?

— Один погибший и двое раненых, — сразу дает ответ Лар.

— Вот видишь, там, где ты командовал, потерь почти нет. А почему нет, ответь Лар? — остановившись, смотрю ему в глаза.

— Мы подожгли три корабля, и врагов стало меньше, — выдает мой собеседник.

— В принципе, правильно, но главное не в этом: главное в том, что каждый знал, что он должен делать. Именно поэтому нам удалось поджечь корабли, осветив их зажженной стрелой, и нанести им серьезный ущерб еще до высадки. Второй опорный пункт слишком поздно начал обстреливать корабли, поэтому даже подожженный корабль смог пристать к берегу. Вот почему у нас там такие потери, несмотря на выучку воинов и кирасы. И не подоспей ты вместе с копейщиками первого опорного пункта, скорей всего, враг бы его разгромил. Нет, Лар, ты хороший командир, данный просчет мой и только мой.

Дальнейший путь проделали молча, во дворце хлопотала Лоа, радостно кинувшаяся мне на грудь. Она только что потеряла мужа, но даже для нее моя жизнь оказалась важнее жизни Бара. Иногда мне казалось, что люди каменного века куда благороднее моих современников.

Санчо лежал на пропитанной кровью шкуре: все его могучее тело буквально покрывали колотые и рубленные раны. Мысленно поклялся сделать для него лучшие во всем мире доспехи, если выживет. Присев рядом, снял грубые повязки наложенные Зиком. Темнело несколько глубоких ран, но кровотечения нет. Я уже не раз замечал уникальную свертываемость неандертальской крови, что являлась причиной тромбозов и тромбоэмболий в зрелом возрасте. Организмы неандертальцев могли практически мгновенно останавливать кровотечение, если не задеты крупные магистральные сосуды.