Власть его желаний

Обговаривая с кружевницами нюансы, обсуждая плетение, цвета и стили, я жалел только об одном — о том, что не взял с собой девочку-осень. Проклятье! Понимая, что она только мешала и отвлекала бы меня, я всё равно жалел об этом. Жалел и думал о ней даже в момент, когда, находясь в музее вологодского кружева, смотрел на свадебное платье. Именно тогда мне стало ясно — закончится месяц, она вернётся в Россию. Однако ещё раз встретиться нам всё же придётся. Потому что закрывать показ я не позволю никому, кроме неё. Потому что она та, благодаря которой всё это в скором времени должно было из бесплотных набросков превратиться в образы. Кружево, зима, рябина и… Она — моё вдохновение, моя муза.

— Соскучилась? — я провёл пальцами по серебристой лошади. Металл был прохладным, гладким. Я сразу же подумал о Марин. — Ничего… Сейчас мы с тобой как следует прокатимся.

Заводя двигатель, я представлял её, растянувшейся на шезлонге у бассейна. Нет… Вряд ли в такой ветер она решила скоротать время у воды. Хотя я бы с удовольствием понаблюдал за ней — проплывшей пару кругов. За тем, как капли катятся по её коже, как от прохлады и ветра твердеют её коричневатые соски.

— Вот же… — ширинка так и затрещала, стоило мне представить это. Её кожа, в отличие от металла, была тёплой, нежной. Контрасты. Пожалуй, мне стоит преподать ей ещё один урок. Но это только после того, как я утолю первый голод. А я голоден. Чертовски голоден.

Шины взвизгнули, послушный автомобиль помчался вперёд подобно скачущей галопом лошади. Опустив стекло, я закурил. Бросил быстрый взгляд на соседнее сиденье — несколько образцов кружева, которые я привёз с собой. Остальное будет готово позже. Кружево и немного сладостей для…

— Да! — рявкнул в трубку. Сукин сын Мико как будто почувствовал, что мой самолёт коснулся колёсами итальянской земли, и не заставил себя ждать.

— Ты где? — осведомился он коротко. Тон его мне не понравился.

— Что-то срочное? — раздраженно. Отвечать вопросом на вопрос было не в моих правилах, но разговаривать с Фератти в ближайшие часы я не намеревался. Что бы там ни произошло, он способен разобраться сам. Именно за это он и получает свои деньги.

— Я спрашиваю тебя, где ты? — повторил он с нажимом. — Это не телефонный разговор, Марчелло.

Телефон стоял на громкой связи, и голос его заполнил весь салон. Я затянулся. Включил магнитолу и, пролистав несколько треков, остановился на одном из тех, что звучали во время нашей первой совместной поездки с Марин.

— Марчелло! — Мико начинал выходить из себя.

— Я в Италии. Еду к себе, — ответил, переборов желание послать его к чёрту.

— Не домой, — отрезал он. — Давай в офис.

— Что случилось?

— Не по телефону, — его короткая фраза заставила напрячься сильнее. Последующие же за этим и вовсе прогремели в башке дурным предчувствием: — Я говорил тебе, что твоя русская девка создаст проблемы. Говорил, мать твою! Это не проблемы. Это дерьмо! Самое настоящее дерьмо, Марчелло. И теперь придётся его расхлёбывать!

Глава 22

Виктор

Хрен знает, сколько было времени, когда я всё-таки затормозил у дома. У меня лично впечатление сложилось, что ночь сомкнулась в момент, когда Мико вывалил на меня дерьмо, которого я предпочёл бы не знать ещё хотя бы пару часов. Изменить они ничего бы не изменили, но чёрт!..

— Проклятье, — процедил, чувствуя, как плывёт в мозгах. Перед тем, как выйти, глотнул из фляги. То ещё пойло, что бы там ни говорилось о выдержке и шоколадном послевкусии.

Зловещая тишина дома была как раз тем, что не вызывало диссонанса с чернотой, поселившейся внутри меня.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я усмехнулся, вспоминая день отъезда.

— Сука, — сквозь зубы.

Куда мне нужно, дальше не задумывался. И так прекрасно знал, куда.

В её комнате пахло лицемерием. Вся она изначально воняла лицемерием. Лицемерием и тем, что выворачивало мне кишки наизнанку. Вонь осени и пряность предательства. Именно так. Новый глоток из фляги.

Остановившись напротив постели, я щёлкнул зажигалкой. Огонёк вспыхнул, погас. Я щёлкнул снова и подошёл ближе. Поднёс пламя к мирно спящей Марин. Слабый свет выхватил её голое плечо, шею. Я медленно вёл руку вверх. Чувственный рот, скулы…

— Ты самая лживая из всех сук, которых я когда-либо знал, — отхлебнул выдержанного пойла. Зажигалка стала горячей, пальцы жгло. Отпустить бы и послать всё к чёрту. Знатный бы вышел фейерверк…

Мысль была неплохой, но я всё же заставил огонёк убраться. Достал пачку и прикурил. Вкус дыма не обещал никакого шоколадного послевкусия и потому был куда честнее. Он вообще был куда честнее всего, что окружало меня и честнее меня самого.

Усевшись в кресло напротив постели, я откинулся на спинку. Курил и ждал, когда же моя лживая Марин поймёт, что её уединение нарушено. Её силуэт был едва различим в темноте. Стерва… Красивая стерва.

Притаившаяся внутри ярость голодно скалилась, облизывалась, но я не спешил. Спешить было уже некуда. Вытащил ещё одну сигариллу и, подкурив, кинул зажигалку на столик. Лучше бы ей не просыпаться. Потому что как только она сделает это, я…