Власть и страсть

Когда Роджер вернулся в Париж, его вызвал посол Френсиз Берти и сообщил:

— Лондон распорядился прислать подробный отчет об инциденте в Нанте. В особенности нас интересуют сведения о таинственных летательных средствах, появившихся в небе. Их там было несколько?

— Да, но главным предметом изумления публики был военный дирижабль или что-то подобное. Никто пока толком не разобрался, что это было.

— Мы все волновались об угрозе со стороны Германии нашему превосходству в море. А они решили нанести контрудар в воздухе.

— Об этом давно пора задуматься.

— Так вот, задание серьезное. Займитесь вплотную!

— Конечно.

— И еще…

— Да, слушаю.

Посол колебался, как начать. Видно, что тема была щепетильная.

— Видите ли, дорогой Роджер. Вы — прекрасный дипломат, и я уверен, что ваш ждет многообещающая карьера, и, дай бог, когда-нибудь вы будете сидеть в кресле посла.

— Спасибо, сэр. Я очень признателен за вашу оценку моей деятельности.

— М-да… Видите ли… В жизни многое может случиться. Надо постараться не сделать ошибок…

Роджер кивнул и спросил:

— Могу я уточнить? У вас конкретное замечание или…

— Ну… вы встречаетесь с немкой…

— Ах, вот что! — Роджер был удивлен, пока еще не возмущен, — но смятение овладело им.

— Да, надо быть осторожным, — отметил посол.

— У вас есть конкретные сведения? О ней?.. Ну, девушке, с которой я встречаюсь?..

Френсиз Берти взял паузу на раздумье и потом сказал:

— Что, если я скажу «да», но я не могу вам дать эту информацию.

— Я, конечно, понимаю, что дипломат должен соблюдать определенную осторожность. Но именно в данном случае я хотел бы видеть доказательства.

Посол поднялся с кресла и, похлопав по плечу Роджера, сказал:

— Я вас, скажем так, уведомил. Вы — наблюдательный и умный человек… Посмотрите, что происходит вокруг… Поглядите на… тех, кто окружает студентку… Гертруда — так, кажется, ее зовут?

— Да.

— Будьте осторожны. Жду скорейшего доклада о событиях в Нанте.

Крайне расстроенный Роджер прошел к себе в кабинет, где стал разбирать прибывшую на его имя корреспонденцию. Посреди рутинных имен, адресов и переписки он заприметил маленькую записку от Андре Дешампа — тот просил срочно встретиться. Роджер подумал, что у того крайне важная информация именно по главному делу, связанному с Лемером и событиями в Нанте. Однако дело было в другом.

— Я попал в крайне неприятную историю. Может, вы тоже…

— Что вы имеете в виду?

— Помните ту закрытую встречу с возможными покупателями Эйфелевой башни?

— Да… конечно.

— Меня в это дело втянул мой хороший друг, Лорен Доминик, советник министра юстиции. Объектом заинтересовался американский инвестор, заплатил приличную сумму в виде отступных, и еще кое-что. Там… кое-что причиталось всем, кто участвовал в сделке… Теперь не можем найти тех посредников, очевидно, мошенников. Американец грозится предать дело огласке.

— Ситуация действительно неприятная…

— И полиции не можем сообщить… Понимаете ли… ну, там причиталась сумма всем, кто поможет совершить сделку…

— Я понял, — сухо перебил Роджер. Он тут же подумал, что в это дело он ввязываться не хотел бы. Равно, как он не хотел бы от приятеля-депутата вовлеченности в какие-то нелегальные платежи. Впрочем, Роджер знал, что такое в мире политики случается сплошь и рядом.

— Как же я могу помочь? Я этих людей едва знаю. Вы меня туда пригласили…

— Да, я пригласил. Так оно и есть… Лорен мне говорит, что вы очень дружны с инспектором Люком Аршамбо. Он один из самых сильных и влиятельных…

— М-да… я не знал, что мои отношения с ним известны широкому кругу людей. При том хочу подчеркнуть, что эти отношения я бы не назвал дружескими, а чисто профессиональными. К тому же, откровенно говоря, у меня о нем мнение неоднозначное. Он упустил важного человека, возможно, главного персонажа инцидента в Нанте.

— Тем не менее…

— А потом, зачем вам не обратиться к нему самому… или вашему другу-советнику. Вы — французы, найдете общий язык, без вовлечения иностранного дипломата.

— В том-то и дело… Ваша просьба придаст этому характер важного, так сказать, международного дела…

Роджер некоторое время раздумывал. Он был категорически против вовлечения в это темное дело.

— Вы тоже были на этом мероприятии и…

— Что вы хотите сказать? — возмутился Роджер.

— Нет-нет, не подумайте… я знаю, что я вас пригласил… Понимаете ли, это очень неприятный инцидент. У нас такие планы насчет Германии… Мы же их обсуждали с вашим кузеном Реймондом.

— Да. Это верно… Как же все же это связано с… с… махинацией с Эйфелевой башней?

— Наша дружба… наше общее дело против Германии.

— Если я обращусь к инспектору с этой просьбой… кстати, я не уверен, что он раскроет дело. Очевидно, что речь идет о мошенниках международного масштаба… А почему мы бы вам не сказать, что вы стали тоже жертвой мошенничества?

— Я получил письмо от графа Люстига… теперь даже не уверен, что он граф. Так вот, он нас шантажирует. Он нам заплатил в самом начале…

— Да уж… А свидетели есть? Вы же можете отрицать, разве нет?

— Сделка произошла при посредничестве нескольких людей…

— Это было неразумно.