Власть королев

Матус остановился рядом с Тором.

«Я задержу его», – сказал Матус. «Иди ты!»

«Нет!» – сказал Тор.

Но Маутс не хотел слушать. Зверь бежал к туннелю, целясь в Тора, и Матус шагнул вперёд и отсёк зверю два длинных когтя, за секунду до того, как они достигли Тора.

Тор в тот же момент пригнулся и отрезал чудищу вторую руку.

Зверь взвыл, и Тор с Матусом в ужасе увидели, как отрубленные руки мгновенно отрастали снова. Тор понял, что одолеть его невозможно.

У них оставался последний шанс.

«ИДИ!» – заорал Тор.

Матус развернулся и нырнул вниз, и Тор последовал за ним, головой вперёд, приготовившись скользить. Но вдруг его остановили. Он почувствовал, как когти зверя впились в его ногу, разрезав кожу, и вскричал от боли. Зверь потянул его обратно.

Тор оглянулся и увидел, что монстр быстро тянет его вверх, прямо в свою разверзнутую пасть. Он понял, что через мгновение умрёт ужасной смертью.

Тор собрал в кулак остатки сил – ровно столько, сколько нужно было, чтобы дотянуться назад и отрубить монстру запястье.

Тор с криком полетел в туннель. Кувыркаясь, он нёсся всё быстрее и быстрее в направлении неизвестного.

Глава двадцать третья

Волусия восседала на золотом троне у края арены в окружении дюжин советников и смотрела вниз, ликуя, когда разъярённый пламенно-красный Разиф опустил рога, и проткнул ими спину раба. Зрители засвистели и затопали ногами, а Разиф, наслаждаясь триумфом, поднял раба над головой, демонстрируя всем свою жертву. С рогов его капала кровь. Разиф покрутился во все стороны, а затем наконец сбросил труп, который кувыркаясь полетел в грязь.

Волусия ощутила знакомое радостное возбуждение. Мало что приносило ей такое же удовольствие, как вид медленной и мучительной смерти человека. Она наклонилась вниз, опершись на подлокотники трона, и любовалась зверем и его жаждой кровопролития. Ей хотелось ещё.

«Ещё рабов!» – скомандовала она.

Протрубил рог и внизу открылись железные клетки. Дюжину рабов вытолкали на арену, и железные решётки с грохотом опустились за их спинами, отрезая путь назад.

Толпа заревела, а рабы с широко открытыми от ужаса глазами побежали врассыпную, пытаясь спастись от взбешённого зверя.

Разиф, однако, был настроен очень воинственно, и, к тому же, был очень быстр для своих размеров. Он безжалостно загонял каждого раба, накалывал их на рога, крушил им головы, топтал копытами и иногда кусал своими длинными зубами. Ярость не позволила ему остановиться, пока все до одного рабы не были мертвы.

Толпа совсем обезумела, подбадривая его ещё и ещё.

Волусия была довольна.

«Ещё!» – крикнула она.

«Моя госпожа?» – раздался голос.

Волусия обернулась и увидела Соку, главнокомандующего её армии, который почтительно склонился перед ней. Его лицо выглядело озабоченным. Волусия не терпела, когда её отвлекали от шоу. Она знала, что Соку не стал бы этого делать, если бы вопрос не был очень важным.

Никто не смел заговорить с ней без разрешения, под страхом смертной казни. Волусия смерила главнокомандующего раздражённым взглядом, под которым тот нагнулся ещё ниже.

«Императрица, простите меня, – добавил он, – но дело чрезвычайной срочности».

Она смотрела на опущенную перед ней лысую голову и разрывалась между тем, чтобы его казнить, и тем, чтобы выслушать. Наконец, из любопытства она решила дать ему слово.

«Говори», – приказала она.

«Одного из наших людей убил раб. Надзирателя в маленькой деревушке на севере отсюда. Кажется, раб взбунтовался, защищаясь. Я жду вашей команды».

«И зачем ты мне этим докучаешь?» – спросила она. «Вокруг Волусии тысячи рабских деревень. Делайте, что обычно. Найдите бунтаря и медленно замучьте. А голову принесите мне как подарок на День рождения».

«Слушаюсь, императрица», – ответил он, и с низким поклоном удалился.

Волусия вернулась к зрелищу на арене и особенное удовольствие ей доставила сцена, когда один из рабов оказался достаточно глуп, чтобы попытаться атаковать Разифа. Разиф встретил его мощным скачком вперёд и боднул в живот, затем поднял высоко над головой и со всей силы обрушил вниз. Толпа ликовала.

«Императрица», – послышался ещё один голос.