Власть любви

— Думаешь, я об этом ни разу не пожалел? — прорычал он, встряхивая ее за плечи.

— О чем? О том, что едва меня не убил? Так что тебе мешает сейчас?

Мужчина скрипнул зубами.

Нет, она точно решила довести его до безумия. Упрямая девчонка!

— Я не хочу говорить с тобой, пока ты в таком состоянии, — произнес Егор, отчеканивая каждое слово. — И я сожалею о том, что случилось. Этого достаточно, чтобы ты успокоилась?

Нет, не достаточно. Леся так и не увидела раскаяния в его взгляде, да и тон оставался по-прежнему ледяным.

Она выпуталась из его рук. Потерла виски, пытаясь успокоиться.

— Я могу позвонить? — произнесла, сверля его исподлобья раздраженным взглядом.

— Куда? Кому?

— Отцу!

— Нет.

Четко и безапелляционно.

— Что? — Леся оторопела настолько, что пару секунд ловила ртом воздух, как рыба, оставленная без воды. — Это почему еще?

— Потому что твой отец охотник. А ты теперь дичь, на которую охотятся такие, как он.

ГЛАВА 19

На востоке уже занимался рассвет, когда густой утренний туман прорезали фары и рядом с Ермиловым проехал темно-синий минивэн. Машина притормозила, развернулась и остановилась, перегородив охотнику путь. Степан стянул с головы вязаную шапку и вытер ею пот, выступивший на висках.

Те, кого он искал, сами нашли его.

Стекло со стороны водителя плавно ушло в паз, из окна выглянул хмурый мужчина. Степан уже видел его. Там, на дороге, когда убежала Леся. Глаза водителя и незваного гостя встретились, и несколько секунд они пытались взглядами испепелить друг друга.

Первым подал голос водитель:

— Садись, коль пришел. Подброшу.

Вслед за его словами раздался негромкий щелчок, и пассажирская дверца автоматически приоткрылась.

— Знаешь, кто я? — нахмурился Степан.

Это существо за рулем выглядело как человек. Обычный, ничем не примечательный представитель людского племени. Но под этой скромной личиной таилось чудовище из кошмарных снов. Слишком хорошо Степан это знал, слишком часто сталкивался с такими, как он. И сейчас эта тварь ни за что не усыпит его бдительность показной любезностью!

У Бориса не было ни малейшего желания принимать во всем этом участие. Но приказам Древнейшего не перечат, его решения не оспаривают. Если он решил встретиться с этим мужчиной, Борис поможет ему. Даже если его интуиция подсказывает, что эта встреча ни к чему хорошему не приведет.

— Знаю, — ответил он сухим тоном.

— И не убьешь меня?

— Нет. У меня приказ доставить тебя живым и здоровым.

— Чей приказ?

Борис прищурил глаза.

— Приказ того, кому не отказывают даже в просьбах. И если он сейчас передумает и скажет мне свернуть тебе шею, я сделаю это, не задумываясь ни на миг. Так что садись, не испытывай судьбу.

Поколебавшись, Степан все же забрался в машину.

Что ж, если его не убили сразу, значит, есть шанс, что не убьют и потом.

Он незаметным движением поправил нож.

Ему бы только увидеть дочь. Убедиться, что с ней все в порядке, что она жива и здорова. Когда он будет уверен, что ей ничего не грозит, он подумает, как они будут жить дальше. У него есть кое-какие сбережения на черный день. Вот теперь они и воспользуются ими. Уедут подальше, может быть, в другую страну. Снимут маленький домик. Он найдет себе такую работу, чтобы быть постоянно дома. Он не бросит свою девочку на этих чудовищ. Она не такая, как они, и он не позволит ей быть такой.

А еще, он хотел бы увидеть того, кто с ней это сделал. Посмотреть в глаза. Тварь, которая так поступила с его маленькой девочкой, должна понести наказание.

Молчание действовало угнетающе. Но в тепле салона Степан расслабился, протянул к печке замерзшие руки. Несколько минут он искоса наблюдал за водителем. У того на лице не дрогнул ни один мускул, будто это вовсе и не живое существо, а деревянная статуя. Не выдержав, Ермилов спросил:

— Моя дочь у вас? Я увижу ее?

Это было все, что его интересовало в данный момент.

— Как скажет Древнейший. Твоя дочь — его пара. Если он не захочет, чтобы вы встретились, ты ее не увидишь.

Степан скрипнул зубами. Какая-то тварь называет его дочь своей парой!

— В каком смысле «пара»? — переспросил он, холодея от внезапно охватившего предчувствия.

— Жена.

— Ты хочешь сказать…

Он осекся, не в силах произнести вслух то, что уже нарисовало воображение. Память тут же подсунула разрозненные картинки из прошлого, которые теперь сложились в одну законченную панораму.

Этот зверь в больнице. Он не просто так пришел туда к Лесе. Не просто так следил за ней. Он учуял в ней свою самку. Он инициировал ее, чтобы она могла выносить и родить ему здоровое потомство. И сейчас — думать об этом было невыносимо — сейчас эта тварь насилует его дочь, чтобы та понесла от него!

Лицо Бориса замкнулось, окаменело.

— Тебе все скажет Древнейший. Все, что посчитает нужным, — процедил он сквозь зубы ледяным тоном.

И, протянув руку, включил радио, показывая этим, что разговор окончен.

Дорога заняла более двух часов. Степан даже испытал легкий укол признательности за такую заботу. Как бы ему не хотелось об этом думать, но сам бы он не осилил этот путь. Свалился бы с ног где-нибудь у дороги, да так и помер, припорошенный снегом.