Власть над миром. История идеи

Реформа здравоохранения пострадала по тем же причинам, хотя в данном случае цена за отказ от сотрудничества была гораздо выше. После Наполеоновских войн необходимость защитить население от эпидемий, вторгающихся извне, заставила большинство европейских правительств ужесточить карантинные режимы, и в 1851 г. министр иностранных дел Франции провел первую Международную санитарную конференцию, в результате было разработано соглашение, по которому все подписавшиеся обязались стандартизировать внутренние правила. Однако само по себе соглашение ничего не давало, если подписавшиеся стороны не собирались его применять и соблюдать, о чем не понаслышке узнают многие международные организации столетие спустя. Реальных действий предпринималось крайне мало, хотя холера являлась реальной угрозой на протяжении всего века. В 1874 г., через два года после того, как вспышка этой инфекции унесла жизни 60 тысяч человек, Франция предложила учредить международное эпидемическое агентство, однако, поскольку данная тема была тесно связана с противостоянием имперских интересов в Леванте и Северной Африке, агентство так и не появилось. К соглашению не удалось прийти, даже когда 100 тысяч человек скончались в ходе эпидемии холеры в 1883 г. и по меньшей мере столько же в 1892 г. (Среди ученых, исследовавших этиологию этой болезни, был французский эксперт Адриен Пруст, автор «Защиты Европы от холеры»

, прославившийся больше как отец Марселя, который увековечил озабоченность родителя болезнями и гигиеной в своих романах.) Бесконечные конференции привели к созданию бюрократического органа, так называемого Международного управления здравоохранения, с собственным небольшим постоянным секретариатом в Париже, куда вошли профессионалы в области здравоохранения из разных государств. Роль управления была в основном информационной, а не просветительской, и оно почти не вело собственной здравоохранительной пропаганды, а преимущественно занималось традиционными для Европы проблемами с Левантом. Тогда, как и сейчас, существование общепризнанной проблемы еще не было достаточным основанием для выработки эффективной бюрократической реакции

[128]

.

Историки неоднократно демонстрировали, что политические разногласия способны разделить и представителей науки – даже тех, кто считает себя интернационалистами. Идея о том, что у науки нет родины, безусловно, не отражала состояние науки в XIX в.; еще яснее это стало после 1918 г., когда германские ученые подверглись остракизму со стороны коллег из других стран. Отле был характерным представителем старого поколения научных интернационалистов – он просто игнорировал данные факты. Его не интересовали проблемы политической имплементации – ценность того, что он делал, была для него очевидна. Мыслей о том, что его идеи являлись, пожалуй, чересчур бельгийскими, в частности относительно особого предназначения страны, Отле преднамеренно избегал, вероятно, потому что они могли вредоносно сказаться на его имидже универсалиста.

Вдобавок к некоторой политической наивности всегда существовал вопрос денег. Большинство научных исследований стоило дорого, так что эпоха независимых ученых быстро склонилась к закату. Благодаря собственным средствам Отле, прежде чем он их растратил, имел возможность, по крайней мере до Первой мировой войны, вести собственные изыскания. Однако даже капитала, накопленного таким успешным бельгийским промышленником, как его отец, не могло хватить для реализации столь грандиозных замыслов. Можно было сколько угодно подчеркивать свою независимость от государств и политиков, однако результатом всегда оказывался недостаток средств у большинства, если не у всех профессиональных ассоциаций, реальные возможности которых по этой причине были весьма ограничены. Многие из них становились просто информационными центрами, но собственной просветительской деятельности не вели. Когда науку бралось поддерживать государство – а в середине XX в. такое происходило все чаще, – ученые, соглашаясь на финансирование, зачастую оказывались перед нелегким выбором: посвятить свои усилия национальным интересам или остаться верными прежним экуменическим воззрениям. Секретность важных научных исследований в эпоху химических и ядерных вооружений в середине XX в. отдаляла многих из них от интернационализма Отле[129].