Власть. Новый социальный анализ

Власть промышленника – того же типа; она в конечном счете полагается на право выдворять посторонних, то есть на то, что собственник фабрики может призвать силы государства, чтобы помешать проникнуть на нее людям, которым не было дано соответствующего разрешения. В некоторых ситуациях, когда складывается определенное общественное мнение, государство неохотно выступает в защиту собственника; поэтому стали возможны стачки, когда рабочие занимают цеха. Как только государство стало относиться к ним терпимо, собственность перестала принадлежать исключительно работодателю, поскольку в какой-то мере она начинает разделяться и с работниками.

Кредит абстрактнее, чем другие виды экономической власти, но по существу своему он не отличается от них; он зависит от юридического права передавать избыток потребительских благ от тех, кто их произвел, тем, кто занят трудом, не являющимся непосредственно производительным. В случае частного лица или корпорации, которая берет деньги взаймы, обязательства могут подкрепляться законом, однако в случае правительства конечной санкцией является военная власть других государств. Такая санкция может оказаться несостоятельной, как, например, в России после революции; когда она не действует, заемщик попросту присваивает собственность заимодавца. Например, именно советское правительство, а не дореволюционные акционеры, обладает сегодня правом решать, кто получит доступ к золотым рудникам на Лене.

Таким образом, экономическая власть частных лиц зависит от решения правительства применять в случае необходимости свои вооруженные силы в соответствии с комплексом правил, определяющих, кто получит доступ к земле; тогда как экономическая власть правительств зависит отчасти от их вооруженных сил, отчасти от соблюдения другими правительствами договоров и международного права.

Связь экономической власти с правительством в какой-то степени работает в обе стороны; то есть группа людей может, объединившись, приобрести военную власть и, приобретя ее, получить и экономическую власть. В действительности итоговое приобретение экономической власти может быть для таких людей исходным мотивом объединить свои силы. Рассмотрим, например, полуанархические условия, царившие во времена золотой лихорадки в Калифорнии в 1849 году или в Виктории спустя несколько лет. О человеке, владевшем золотом, которое он легально добыл на собственном прииске, нельзя было сказать, что он обладает экономической властью, пока он не положил это золото в банк. До этого момента его могли ограбить или убить. В состоянии полной анархии, то есть войны всех против всех, золото могло быть полезным лишь человеку, ловко обращающемуся со своим револьвером, а потому способного защитить себя от всякого нападения; но даже и для него оно было бы лишь предметом, радующим глаз, поскольку все свои нужды он мог бы удовлетворить угрозой убийства, не прибегая к каким-либо платежам. Такое положение вещей было бы по природе своей неустойчивым, если не считать, возможно, очень редкого населения, живущего собирательством. Сельское хозяйство невозможно, если нет средств предотвратить незаконное проникновение и кражу урожая. Очевидно, что анархическое сообщество, составленное из более или менее цивилизованных людей, таких как искатели на золотых приисках, вскоре создадут какое-то свое правительство, аналогичное Комитету бдительности. Энергичные люди объединятся, чтобы помешать другим их грабить; если нет никакой внешней власти, которая могла бы вмешаться, они могут сами грабить других, однако они будут заниматься такими грабежами умеренно, опасаясь убить курицу, несущую золотые яйца. Они могут, к примеру, продавать защиту в обмен на процент от прибылей других людей. Это называется подоходным налогом. Как только появляются правила, определяющие предоставление такой защиты, царство военной силы приобретает облик царства закона, тогда как анархия прекращается. Но конечной основой права и экономических отношений все равно остается военная сила Комитета бдительности.