Власть. Новый социальный анализ

В такой стране, как Россия или Китай, где основная масса населения является неграмотной и не обладает каким-либо политическим опытом, успешный революционер оказывался в весьма сложной ситуации. Демократия по западному образцу в ней не могла добиться успеха; она была опробована в Китае, но с самого начала выглядела провалом. С другой стороны, революционные партии в России не испытывали ничего, кроме презрения к земельной аристократии и богачам из среднего класса; ни одна из их целей не могла быть достигнута олигархией, набираемой из этих классов. Поэтому они сказали: «Мы, партия, совершившая революцию, будем удерживать политическую власть, пока страна не созреет до демократии; а пока мы будем обучать страну нашим принципам».

Но результат не совпал с тем, на что надеялись старые большевики. Под давлением гражданской войны, голода и недовольства крестьян диктатура становилась все более суровой, тогда как борьба внутри коммунистической партии после смерти Ленина превратила правление партии в правление одного человека. Предвидеть все это было несложно. В 1920 году я писал: «Теория большевиков требует, чтобы каждая страна рано или поздно прошла то, что ныне переживает Россия. И можно ожидать, что в каждой стране, попавшей в такое положение, бразды правления окажутся в руках безжалостных людей, которые по своей природе не обладают никакой любовью к свободе, а потому и не увидят никакого особого смысла в быстром переходе от диктатуры к свободе… Разве не будет в таком случае практически неизбежным то, что люди, занимающие то же место, что большевики занимают в России… менее всего захотят отказаться от своей монополии на власть и найдут все причины остаться при власти, пока их не прогонит новая революция?» По этим причинам сложно считать теократию шагом к демократии, хотя в других отношениях у нее и могут быть определенные преимущества.

Преимущества теократий, когда они представляют ту или иную новую веру, порой весьма велики, но иногда несущественны. Во-первых, верующие после революции формируют ядро социальной солидарности, им легко сотрудничать, поскольку они согласны друг с другом в основных принципах; соответственно, они могут создать сильное правительство, которое понимает, чего хочет. Во-вторых, как мы уже отметили, партия или церковь оказывается меньшинством, не определяемым правом рождения или богатством, каковому меньшинству можно доверить власть в тех случаях, когда демократия по тем или иным причинам должна потерпеть поражение. В-третьих, верующие почти наверняка энергичнее и политически сознательнее среднего населения, которое они во многих случаях превосходят также и в интеллектуальном отношении. Однако некоторые вероисповедания, в том числе сильнейшие, привлекают только глупых людей, если не считать пришлых авантюристов, ищущих для себя приключений. Следовательно, интеллект – качество лишь некоторых теократий, но далеко не всех.

Когда власть ограничивается членами одной секты, неизбежно возникает суровая идеологическая цензура. Искренне верующие будут стремиться распространить истинную веру; другие же будут довольствоваться внешним соответствием принципам. Первая установка уничтожает свободное применение интеллекта; вторая закрепляет лицемерие. Образование и литература в таком случае выкраиваются по одному лекалу, поскольку их задача – производить легковерие, а не инициативу и критику. Если лидеры интересуются своей собственной теологией, возникнут ереси, и ортодоксия будет определяться все жестче и жестче. Люди, на которых оказывает сильное влияние вера, отличаются от обычного человека тем, что они способны приходить в движение под воздействием факторов, более абстрактных и далеких от обыденной жизни. Если такие люди контролируют непопулярное правительство, основная масса населения становится еще более легкомысленной и бездумной, чем в обычном случае, каковой результат закрепляется знанием того, что всякая мысль в своей потенции является ересью, а потому и опасностью. Правители при теократии должны быть, как правило, фанатиками; будучи фанатиками, они будут суровыми правителями; будучи суровыми, они встретят сопротивление; встретив сопротивление, станут еще более суровыми. Их стремление к власти будет облачено, даже с их собственной точки зрения, в религиозное рвение, а потому оно не будет подлежать каким-либо ограничениям. Отсюда дыба и виселица, гестапо и Чека.