Власть нулей. Том 1

– Да уж, – вздохнула бабка Валерьяновна. – Это все умеют. Большого ума не надо. Это не дороги строить…

– Успокойтесь вы со своими дорогами, – раздражённо проворчал Глеб Гермогенович. – Не дождёмся мы асфальту и думать нечего. Нынче каждый думает только о себе, а мы бы сколько ни думали о себе, ничего не сможем сделать. Как ни ломай голову, а останешься при этой грязи вместо дороги, при темноте и холоде. Остаётся только раскрывши рот глазеть на господ и ждать от них неизвестно чего. А они нас будут ещё сорок лет в чёрном теле держать, как Моисей сорок лет евреев по пустыне гонял, чтобы поколение рабов вымерло. Из плена египетского до Ханаана было как из Петербурга до Москвы – за неделю можно дойти. А он их четыре десятка лет мурыжил, чтоб ни один рождённый в рабстве человек не ступил в Землю Обетованную.

– Ещё один в религию подался, – усмехнулся дед Рожнов. – Ладно, бабы в эти сказки верят, но ты-то куда, Глеб? Моисея зачем-то приплёл. Каким боком здесь Моисей? И от какой даты нам эти сорок лет прикажете отсчитывать? От начала Перестройки или её конца? Раньше от Революции семнадцатого года отсчёт всем событиям вели. Аккурат до двадцатого съезда Партии сорок лет и прошло. Тогда выяснилось, что мы так и не сумели выдавить из себя «раба по капле». Напротив, ещё большими рабами сделались. Снова стали сорок лет ждать, после чего в девяностые годы оказалось, что наше государство было насквозь рабским, в котором если чего и можно было из себя выдавить, это как раз свободу и совесть. Теперь, получается, опять надо сорок лет чего-то ждать? А вам не надоело ждать? У нас жизнь уже заканчивается, и я лично себя рабом не считаю. Я рабочий человек, а не раб, и ничего выдавливать из себя не собираюсь. Мне за свою жизнь, в отличие от некоторых, не стыдно!

– В эпоху Моисея, – пояснила Марина, – годом называли лунный месяц, четыре недели плюс-минус пару дней. Или был ещё год, равный времени суягности овец, если основным занятием народа было овцеводство. Отсюда и так называемый мафусаилов век, равный почти тысяче этих «лет». Календарь-то совсем другим был, и счёт дням в нём вёлся совсем по другой схеме, нежели сейчас. В мире ведь всё постоянно меняется, а вы мёртвой хваткой вцепились в древние цифры с нулями, хотя никто не помнит, что именно они обозначают. В Библии сказано, что Адам жил девятьсот тридцать лет, Ной – девятьсот пятьдесят, Енох – что-то около четырёхсот годков. А современной наукой по останкам той эпохи точно установлено, что тогда мало кто доживал до тридцати лет. Даже в девятнадцатом веке пятидесятилетний мужчина считался уже глубоким стариком, и только в последние полвека продолжительность жизни резко увеличилась. Так что не надо всё так буквально понимать. Неужели вам не ясно, что это очень удобно вот так ничего для людей не делать, а каждому поколению в ответ на требования лучшей доли советовать подождать этак полвека? И объяснить это только тем, что ещё сам Моисей такое практиковал.

– Правильно, – поддержал Рожнов. – Нашим дедам и отцам такие советы давали, потом нам, теперь уже до наших внуков очередь дошла. А верхушка всё это время живёт в своё удовольствие и горя не знает, пока мы в сказки про выход из плена египетского верим. Мы, значит, рабы и быдло, и нам надо выродиться и переродиться? А наша власть из господ состоит, так что ли?

– И власть из рабов состоит, ибо нет страшнее раба, оказавшегося на троне, – ответил Глеб Гермогенович.

– Тьфу ты! Надо требовать, добиваться, а не цитатами из Священного Писания сыпать, друг ты мой ситный! Так и просидите в навозе по колено с цитатами ажурными.

– Это не из Библии, я сам до этого додумался. Я и купил бы дорогу эту асфальтовую, но у меня половина пенсии уходит на оплату коммунальных услуг, другая половина на лекарства. Питаюсь с огорода, да вот ещё лес кормит. Так глупо жизнь устроена: кто хочет что-то нужное сделать – не может, не располагает силами и ресурсами. А кто может и располагает, не хочет ничего делать.

– Нам надо спонсера найти, вот что, – осенило вдруг Евдокимовну. – Или продусера.

– Ха-ха-ха!

– Не дадут они нам денег, – заверил её Рожнов.

– Почему это? На глупость всякую абы кому дают, а на нужное дело всему городу не дадут?