Власть роботов. Как подготовиться к неизбежному

Подобные идеи, а особенно искренняя вера в возможность собственного бессмертия, превращают Курцвейла в объект для насмешек, и многие исследователи ИИ пренебрежительно относятся к его иерархической схеме создания универсального интеллекта. Однако из разговора с ним я вынес следующее: он и его идеи прочно утвердились в Google. После прихода в эту компанию в 2012 году он возглавляет команду, работающую над объединением его теории мозга с новейшими достижениями в глубоком обучении с целью создания продвинутой системы распознавания речи. Одним из первых результатов его работы является опция Smart Reply, способная давать готовые ответы в Gmail. Хотя это, по общему мнению, очень далеко от ИИ человеческого уровня, Курцвейл сохраняет веру в свою стратегию. Он сказал мне, что «люди используют этот иерархический подход» и что когда-нибудь его будет «достаточно для универсального ИИ»[175].

Свой путь к универсальному искусственному интеллекту выбрала OpenAI, исследовательская организация из Сан-Франциско, основанная в 2015 году при финансовой поддержке в том числе Илона Маска, Питера Тиля и сооснователя LinkedIn Рида Хоффмана. Изначально OpenAI создавалась как некоммерческая организация, объявившая своей миссией безопасный и этичный поиск универсального ИИ. Ее появление в определенной мере связано с обеспокоенностью Илона Маска тем, что сверхчеловеческий машинный интеллект может стать серьезной угрозой для человечества. С самого начала своей деятельности OpenAI привлекла к работе некоторых ведущих исследователей в этой сфере, включая Илью Суцкевера — члена команды Джеффа Хинтона в Торонтском университете, создавшей нейронную сеть, которая одержала триумфальную победу в состязании ImageNet в 2012 году.

В 2019 году Сэм Альтман, в то время отвечавший за самый статусный инкубатор стартапов в Кремниевой долине Y-Combinator, стал генеральным директором OpenAI и осуществил сложную юридическую перетасовку, в результате которой к первоначальной некоммерческой организации была присоединена коммерческая компания. Это было сделано с целью получения инвестиций от частного сектора, которые позволили бы OpenAI вкладывать огромные средства в вычислительные ресурсы и конкурировать за профессионалов в области ИИ. Этот маневр быстро окупился: в июле 2019 года Microsoft объявила, что вложит в новую компанию миллиард долларов.

В гонке за универсальным ИИ OpenAI является, пожалуй, лучше всего финансируемым конкурентом DeepMind, принадлежащей Google, хотя имеет намного более скромный штат. OpenAI, как и DeepMind, занимается разработкой мощных глубоких нейронных сетей с использованием обучения с подкреплением, и ее команде удалось создать системы, способные побеждать лучших игроков в таких видеоиграх, как Dota 2. Однако OpenAI фокусируется на построении все более масштабных глубоких нейронных сетей на все более мощных вычислительных платформах. Хотя многие в этой области предупреждают, что масштабирование как стратегия становится неустойчивым, OpenAI сохраняет глубокую приверженность этому подходу. Действительно, миллиардная инвестиция Microsoft будет предоставлена по большей части в форме вычислительной мощности, обеспечиваемой облачной платформой Azur этого технологического гиганта.

Следует признать, что установка OpenAI «чем больше, тем лучше», позволила компании многого достичь. Один из самых значимых, хотя и спорных, ее прорывов был связан с демонстрацией мощной системы обработки естественного языка GPT-2 в феврале 2019 года. GPT-2 состоит из «генеративной» нейронной сети, обученной на огромном массиве текстов, загруженных из интернета. Генеративная система фактически дает обратный выходной сигнал, то есть вместо того, чтобы идентифицировать или классифицировать данные — как при снабжении фотографий подписями, система создает совершенно новые примеры, сходные с данными, на которых она была обучена. Генеративные системы глубокого обучения — это технологический фундамент так называемых дипфейков — медийных подделок, которые очень трудно или даже невозможно отличить от реальности. Дипфейки — критически важный фактор риска, связанный с искусственным интеллектом, последствия которого мы рассмотрим в главе 8.