Властелин Колец

— Эх, был бы у нас такой Камень, в котором можно видеть всех друзей! — сказал Пипин. — И разговаривать с ними издалека.

— Остался только один Зрящий Камень, в который ты мог бы смотреть, — ответил Арагорн, — потому что то, что показывает палантир из Минас Тирита, лучше никому не видеть. Но Камень Ортханка принадлежит королю. Мне надо самому знать все, что делается в государстве и чем заняты мои подданные. Помни, Перегрин, что ты посвящен в рыцари Гондора, и я тебя от службы себе не освобождаю. Отпускаю тебя в отпуск и могу вызвать назад. Кроме того, не забывайте, дорогие друзья из Хоббитшира, что в мое королевство входят и северные страны, и когда-нибудь я наверняка туда сам приеду.

Потом Арагорн распрощался с Келеборном и Галадриэлью, и сказала ему Владычица Лориэна:

— Камень Эльфов! Через Тьму ты прошел, чтобы сбылась твоя надежда. Ты теперь владеешь всем, чего желал. Используй отведенные тебе дни как можно лучше!

А Келеборн сказал:

— Прощай, ставший мне родичем! Пусть судьба обойдется с тобой ласковее, чем с нами, и самое дорогое останется с тобой до конца!

На том они расстались. Солнце скатывалось к закату, и, когда хоббиты через некоторое время оглянулись, король Западных земель уже сидел на коне в окружении рыцарей. В блеске заходящего солнца их доспехи отсвечивали красным золотом, а белый плащ Арагорна казался огненным. Король высоко поднял зеленый камень, и словно изумрудный факел загорелся в его руке.

* * *

Поредевший Отряд доскакал по Исене до Роханского Прохода и, вырвавшись на широкие просторы почти незаселенной земли, вскоре пересек границы Дунланда.

Жители редких поселений убегали и прятались при их приближении, потому что боялись эльфов, как боятся незнаемого, ибо эльфы нечасто бывали в этих краях. Путешественники же дунландцев не боялись, были достаточно сильны и хорошо вооружены. Поэтому ехали совершенно спокойно, располагаясь на отдых и раскидывая шатры там, где им нравилось.

На шестой день после расставания с королем Арагорном друзья оказались в лесу на отрогах Мглистых гор. А когда лес кончился, уже перед закатом на открытой дороге они нагнали старика, одетого в грязно-белые лохмотья и опиравшегося на палку. За ним шаг в шаг волочился второй оборванец, согнувшийся и хнычущий.

— А, Саруман, — сказал Гэндальв, поравнявшись с ними. — Куда держишь путь?

— Какое тебе дело? — ответил старик. — Хочешь еще мною покомандовать? Мало тебе моего поражения?

— Ты прекрасно знаешь ответ на все три вопроса: никакого, нет, и хватит. Но время моих трудов кончается. Бремя с моих плеч принял на свои новый король. Если бы дождался в Ортханке, ты бы его увидел и убедился в его мудрости и милосердии.

— Тем лучше, что не дождался, — огрызнулся Саруман. — Мне от него ничего не надо. И вот ответ на твой вопрос — хочу выйти за пределы его королевства.

— В таком случае, ты опять идешь не туда, — сказал Гэндальв. — Этот путь безнадежен. Ты пренебрегаешь нашей помощью? Мы ведь предлагаем тебе помощь.

— Мне?! — переспросил Саруман. — Зря улыбаешься, лучше бы ты честно хмурился. Я не доверяю ни тебе, ни той, что едет с вами. Она всегда меня ненавидела и строила козни в твою пользу. Теперь наверняка тешится, видя мою нищету, — для того и выбрала эту дорогу! Знал бы, что вы здесь поедете, не доставил бы вам этого удовольствия!

— Саруман, — обратилась к нему Галадриэль, — у нас есть дела поважнее, чем тебя выслеживать. Радоваться надо, что ты нас встретил. Это улыбка судьбы, твой последний шанс.

— Я буду радоваться, если наша встреча и вправду окажется последней, — ответил Саруман, — чтобы не пришлось еще раз тратить силы на отказ от ваших услуг. Все мои надежды рухнули. Но вашего будущего я не хочу… Если оно у вас есть! — Его глаза вдруг загорелись. — Идите, куда идете! Я не напрасно столько лет корпел над тайнами. Вы обречены, и вы об этом знаете. Мне, скитальцу, доставит утешение хотя бы то, что, уничтожая мой дом, вы начали разрушать свой собственный. Какой же корабль унесет вас обратно за большое-пребольшое Море? — спросил он язвительно и засмеялся скрипучим смехом. — Ах, да, серый корабль, и на нем — призраки!.. А ты, идиот, вставай! — окликнул он второго оборванца, присевшего на землю, и огрел его палкой. — Поворачивай оглобли! Если господа идут по нашей дороге, мы выберем себе другую. Живо двигайся, не то на ужин и объедков не получишь!

Оборванец поплелся за Саруманом, причитая:

— Несчастный Грима! Бедный старый Грима! Все время бранят и бьют. Ненавижу. Если бы я мог от него отвязаться!..

— А ты возьми и отвяжись! — сказал Гэндальв.

Но Причмок — ибо это был он, — только кинул на Гэндальва злой и полный страха взгляд выцветших глаз и поковылял дальше. Поравнявшись с хоббитами, Саруман приостановился, посмотрел на них и поймал ответный взгляд, в котором прочел жалость.