Властелин колец

Как бы там ни было, я написал Фродо письмо и доверил трактирщику отослать его. Выехал я на рассвете; и долгое время спустя подъезжал к жилищу Сарумана. Это — Исенгард, у южной оконечности Мглистого Хребта, недалеко от Роандийского Прохода. Боромир скажет вам, что это широкая долина между Мглистым Хребтом и северными отрогами Белых Гор. А Исенгардом зовется круг острых скал, стеной ограждающих долину, в центре которой стоит каменная башня — Ортханк. Назвал ее так не Саруман, а нуменорцы; она древняя, высокая и хранит много тайн; однако выглядит нерукотворной. До нее не добраться, кроме как пройдя круг Исенгарда, а в этом круге всего одни ворота.

Поздним вечером я подъехал к воротам, подобным огромной арке в скальной стене; они охранялись, но стражи ворот ожидали меня и сказали, что Саруман ждет. Я проехал под аркой, и ворота бесшумно закрылись за мной — и я вдруг испугался, хотя причины пугаться вроде бы не было.

Но я подъехал к подножию Ортханка и подошел к лестнице Сарумана; там он встретил меня и провел в зал. На пальце у него было кольцо.

«Итак, ты пришел, Гэндальф», — сказал он мрачно, и в глазах его льдисто плеснул смех.

«Да, пришел, — подтвердил я, — Мне нужна твоя помощь, Саруман Белый».

Титул вдруг рассердил его.

«Помощь, Гэндальф Серый? — издевательски усмехнулся он. — Помощь?.. С каких это пор Гэндальф просит помощи — он ведь так мудр и искусен, он прошел весь мир и почитает своими все дела — касаются они его или нет».

Я смотрел на него и дивился.

«Но если меня не обманули, — сказал я, — то грядущие события потребуют объединения наших сил».

«Может быть, может быть, — сказал он. — Но ты поздно об этом подумал. Сколько времени, хотел бы я знать, скрывал ты от меня, главы Совета, дело столь великой важности? Что же заставило тебя оставить укрывище в Крае?

«Девятеро появились опять, — ответил я. — Они перешли Реку. Так мне сказал Радагаст».

«Радагаст Бурый! — захохотал Саруман, более не скрывая насмешки. — Радагаст-Птичник! Радагаст-Простак! Радагаст-Дурак! Хорошо еще, что у него хватило ума сыграть роль, которую я ему предназначил! Ты здесь — а именно это и было целью моего послания. Здесь ты и останешься, Гэндальф Серый, и отдохнешь от походов. Ибо так хочу я — Саруман Белый, Верховный Властитель Колец и Соцветий!»

Я взглянул на него — и увидел, что одежды его, казавшиеся белыми, переливаются всеми цветами — они мерцали и меняли цвет при каждом его движении.

«Мне больше нравится белый», — заметил я.

«Белый! — насмешливо повторил он. — Он хорош для начала. Белую одежду можно покрасить. Белую страницу — исписать; а белый цвет можно затмить».

«Но тогда он не будет белым, — возразил я. — А тот, кто ломает вещь, чтобы понять ее, сходит с пути мудрости».

«Не говори со мной, как с теми дурнями, которых ты избрал друзьями, — сказал он. — Я призвал тебя не за тем, чтобы выслушивать поучения, но чтобы предложить тебе выбор!»

Он выпрямился и заговорил, будто произнося заранее заготовленную речь:

«Древние Эпохи миновали. Третья кончается. Мы стоим на пороге Новой Эпохи. Время Эльфов прошло, наше же — близко: мир Людей, которым управлять нам. Но нам нужна сила, сила направить их по своей воле к тому благу, которое видно лишь Мудрым.

Слушай же, Гэндальф, мой старый друг и помощник! — Он подошел ко мне и понизил голос. — Я говорю: «Мы» — и это так и будет, если ты присоединишься ко мне. Нарождается новая Сила. Против нее бесполезны старые союзы. Ни на эльфов, ни на гибнущий Нуменор надежды нет. А значит тебе — нам обоим — остался лишь один путь. Мы должны соединиться с этой Силой. Это было бы мудро, Гэндальф. На этом пути — надежда. Победа близка; а тех, кто поможет ей, ждет немалая награда. Когда Сила возрастет — с ней возвысятся и ее друзья; и Мудрые, такие, как ты и я, смогут, проявив терпение, направлять и проверять ее. Мы сможем дождаться своего часа, храня думы в сердце своем, сожалея порой о сотворенном зле, но помня о высших конечных целях: Знании, Власти, Порядке; всём том, к чему мы столь долго и напрасно стремились, окруженные глупыми или слабыми друзьями, что только мешали нам. Цели наши не изменятся — изменятся пути к ним».

«Саруман, — сказал я. — Я и раньше слыхал такие речи — но лишь в устах посланцев Мордора, присланных смущать незнающих. Не думаю, чтобы ты заставил меня проделать столь длинный путь лишь затем, чтобы утомлять мои уши».

Он искоса взглянул на меня и умолк, размышляя. «Что ж, вижу, путь Мудрых не влечет тебя, — сказал он. — Ты отказываешься? Даже если появится лучший путь?» Он подошел и взял меня за руку.

«И почему бы нет, Гэндальф? — прошептал он. — Почему бы нет? Кольцо Всевластья! Если мы завладеем им. Сила будет в наших руках. Именно поэтому ты здесь. Мне служит немало глаз, и я знаю: тебе известно, где оно. Разве не так? Иначе зачем Всадникам Край, и что делал там ты?» — при этих словах вожделение, которого он не сумел скрыть, мелькнуло в его глазах.