Властелин рек

В полдень были призваны дьяки — Иоанн велел перечитать для него текст завещания. Вельский с тревогой глядел на него — неужто чувствует что-то худое? Выслушав, Иоанн выказал недовольство, что в завещании нет ни слова о его жене Марии и их сыне Дмитрии. Кому еще о них позаботиться, как не ему.

— Впишите, что во владение Димитрию Иоанновичу полагается Углич. Пусть брат его старший, будущий государь Феодор, не оставит младенца и живет с ним в любви и мире…

С тем и отпустил дьяков. Баня, в кою отнесли вскоре Иоанна, не принесла удовлетворения, и он велел доставить его обратно в покои. Силился отогнать мрачные мысли о мертвых. Ни к чему это. Принял из рук Вельского горькие снадобья, велел выставить на столе шахматы.

— Сыграть с тобою, государь? — вопросил с улыбкой Вельский.

— Тебе только в шахматы играть, башка у тебя пустая, как чан! Созови мне Родионку Биркина, — сидя на краю постели, проговорил Иоанн с раздражением. Вельский велел тут же позвать Биркина, лучшего игрока в шахматы при дворе — государь особенно любил играть с ним, видя в нем настоящего соперника. Тучный и низкорослый Биркин, тяжко дыша после подъема по высоким дворцовым лестницам, явился еще до того, как фигуры были расставлены на доске. Слуги и лекари понемногу заполнили покой — за государем требовался постоянный надсмотр. Иоанна усадили в кресло напротив Бир-кина. Началась игра.

Вельский, стоя подле государя, первым заметил что-то неладное. Иоанн разом весь покрылся испариной, слышно было, как натужно и хрипло он дышит. Дрожащая рука его с трудом передвигала фигуры. Вокруг словно все замерло.

— Государь? — вопросил с тревогой Вельский, заглядывая в побледневший лик Иоанна. — Государь? Худо тебе?

Иоанн не отвечал. А Вельский невольно подумал с тревогой, что чуть ли не впервые дал государю лекарства, не сунув их сначала в рот своему холопу. Запропастился он куда-то, черт, а сам Богдан Яковлевич попробовать не решился. Неужто лекарь государя отравил?

Иоанн наклонился над доской, словно обдумывал следующий ход, но вдруг тело его покосилось на бок и безвольно рухнуло на пол вместе с креслом. Рядом рассыпались задетые его рукой шахматы. К нему тут же бросились, перевернули на спину, кто-то кинулся за водой, кто-то за целебными снадобьями — поднялась великая суета и крики. Вельский визжал в гневе, топал ногой, велел звать стражу, лекарей. Затем нагнулся к государю.

Иоанн корчился, жадно хватая ртом воздух. Взгляд его, полный ужаса, был устремлен куда-то вверх, но, кажется, он уже ничего не видел. Он захрипел, страшно и мерзко, но хрип оборвался внезапно, и царь, испуская пену, выгнулся несколько раз и затих с вываленным изо рта языком и открытыми глазами, в коих все еще читался неимоверный страх перед смертью…

И лишь тогда в покоях поднялся страшный вой — бились в рыданиях слуги и спальники, падая подле мертвого на пол.

Вельский медленно поднялся, наблюдая за тем, как тело поднимают и относят на ложе. Уже вбежал духовник Феодосий и, крестясь торопливо, стал совершать над умершим обряд пострижения в схиму, исполняя последнюю волю новопреставленного…

Вельский опрометью бросился из покоев, поймал первого попавшегося стражника, вжавшегося в стену, и проговорил ему в самое лицо:

— Найди старшого! Передай, пусть велит запереть ворота Кремля! Стражу поставить в боевую готовность! Лекаря найдите! Ко мне его, живо!

Весть о смерти Иоанна быстро распространилась по дворцу, и вот уже Мария Нагая, прижимая к груди младенца-сына, рыдает, страшась за судьбу своего чада. Стража уже стоит у ее покоев, кои ей приказано не покидать. Где же дядюшка Афанасий? На него вся надежда!

А Афанасий Нагой тем временем, утирая взмокшее чело, бежал прямиком в покои нового государя, Феодора Иоанновича — пасть в ноги, поклясться в верности, просить о заступе, дабы ни Годуновы, ни Богдашка Вельский не причинили осиротевшему младенцу и его матери-вдове никакого вреда.

Уже у самой лестницы, что вела к покоям царевича, Нагой услышал сдавленные крики, ругань, какую-то возню. Притаился, закусив губу. И вот увидел, как два дюжих стражника волокли под руки самого Богдана Вельского с разбитой бровью и заткнутым шапкой ртом. Он пытался что-то кричать, силился вырваться, отпирался, тараща глаза. Но его сволокли куда-то в темень переходов, и крики его смолкли. Нагой перекрестился. Кто же приказал? Кто успел в столь малое время взять власть во дворце в свои руки?