Властелин рек

Едва было объявлено, что царевич Иван намерен жениться вновь, в слободу потянулись служилые люди со всех уголков, везти своих молодых сестер и дочерей на смотр невест. И все было пышно, торжественно и волнительно, толпы зевак встречали возки, в коих на погляд приезжали первые на Руси красавицы.

И выходил Иван в богатой сряде, сверкающей золотом, и проходил мимо вереницы склонившихся пред ним девиц, и каждой глядел в лицо с легкой любезной улыбкой, каждой дарил на память платок, который ему подавал незаметно идущий рядом слуга. Обряд надобно было соблюсти, хоть Иван уже знал, на кого падет его выбор. Ее глаза и улыбку искал он среди этих чужих ему лиц, боялся не отыскать, но вот из-под чуть наклоненной головы, укрытой сверкающим жемчугом кокошником, взглянули на него исподлобья уже родные ему карие очи. Он ничем не выдал своего счастья, как и прочим, подарил плат и двинулся медленно дальше…

Впервые он увидел ее, когда в окружении братьев Захарьиных верхом проезжал по Москве (на службу митрополита прибыл он тогда вместе с отцом, но государь расхворался в дороге, и Иван, освобожденный от вечного необходимого присутствия на приемах и службах рядом с отцом, решил навестить Никиту Романовича). Хоть и наступила осень, но все еще парило, Москва стояла в пыли. Поначалу показалось странным, зачем Федор Захарьин с братом Александром предложили ему проехать иным путем, мимо палат погибшего воеводы Ивана Шереметева Меньшого. Терем его утопал в садах, и проезжая мимо, Иван не сразу заметил стоявшую у ворот девичью фигуру. Федор Захарьин поворотил коня, поприветствовал девушку, как старую знакомую, попросил напиться. Она тут же исчезла и вскоре вышла с кувшином молока.

— Великому князю изволь дать напиться сперва, сестрица, — хитро улыбаясь, молвил Федор. Девушка, словно ничуть не удивившись проезжающему мимо столь знатному гостю, но раскрасневшись от стеснения, поднесла ему кувшин. Бросив поводья, не отрывая от нее взгляд, Иван принял кувшин, отпил немного и протянул его обратно, вымолвив едва слышно:

— Благодарствую…

— На здоровье, великий князь, — вперив в него испуганнолюбопытный взгляд, ответила она и, опустив взор, попыталась скрыть улыбку. Не сразу Иван понял, что посмеялась она с того, что все усы у него под носом побелели от молока…

Напоив Федора, она тут же скрылась за воротами имения. А Иван так и глядел ей вслед, словно оглушенный…

— Великий князь, едем же дальше? — вопросил подъехавший тут же Федор, а затем начал говорить, что это была Елена, дочь покойного Ивана Шереметева Меньшого, что она ведет обширное хозяйство вместо матери, которая в последние годы очень хворает, и что дети Никиты Романовича знают ее с самого детства, ибо являются дальними родичами.

— Хорошая девка! — протянул Федор, заключая. — Незамужняя, красивая!

— Но-но! — возмущенно возразил Иван. — Девки на подворье порты стирают! А это…

И замолк. А затем сам устыдился с того, что позволил выдать нахлынувшие на него внезапно чувства. Федор ехал рядом с ним и чуть улыбался, глядя перед собой.

С тех пор думать ни о ком не мог более, кроме как о ней. И, находясь в слободе вместе с отцом, присутствуя на приемах и заседаниях думы, тосковал, думая о Елене и страдая. Ежели ему удавалось бывать в Москве, он не упускал случая проехать мимо имения Шереметевых и дважды даже встречался взглядом с Еленой, которая случайно оказывалась во дворе, где решала хозяйские свои дела. Но едва царевич покидал Москву, тоска снова накатывала черной тучей.

На выручку снова пришел мудрый Никита Романович, прибывший в слободу на прием к государю. Не сразу, но Иван осмелился рассказать ему о своей зазнобе, и дядя, выслушав его, кивнул:

— Елена на моих глазах, почитай, росла, как дочерь мне! Ежели ты, сыне, жениться решил на ней, то разве может быть для меня более счастливого дня?

Иван едва сдержал слезы и с благодарностью обнял любимого дядю.

— Объявлю отцу, что намерен жениться, дабы объявил он о смотре невест.

— Среди прочих и она будет, Петр Никитич, брат ее сродный, должен будет ее на смотр привезти. Устроим, великий князь! — со счастливым блеском в глазах говорил Никита Романович.

И кончен смотр, и Иван объявил о своем выборе, и государь не стал противиться решению сына. Тут же начали готовиться к свадьбе, и отыграли ее столь же скромно, как и государеву свадьбу до того.