Властелин замка

Определенно, он садист. Таково было мое впечатление. Он повинен в смерти своей жены, пусть и не впрямую: именно из-за него она приняла смертельную дозу яда. Бедная женщина! Каково ей жилось? Каким несчастным должен быть человек, чтобы решиться на самоубийство? А ее дочь? Бедная Женевьева! Я должна постараться понять эту девочку, как-нибудь подружиться с ней. Я чувствовала, что она была ребенком, заблудившимся в ужасном лабиринте и испытывающим все больший страх, что никогда не найдет из него выхода. Даже я, гордившаяся своим здравым смыслом, вполне могла позволить безумным фантазиям опутать себя в этом доме, где в течение столетий, должно быть, происходили странные события, где совсем недавно так трагически умерла женщина.

Чтобы этого человека изгнать из своих мыслей, я принялась думать о другом. Как отличалось от мрачного облика графа открытое лицо Жан-Пьера Бастида!

Внезапно я развеселилась. Как странно, что я, после несчастной любви к Чарльзу, много лет не интересовавшаяся мужчинами, теперь нашла сразу двух, постоянно занимавших мои мысли.

«Как глупо, — увещевала я себя, — Что у них со мной общего?»

Я взяла книгу, переданную мне графом, и начала читать.

Замок был построен в 1405 году, и до сих пор большая часть первоначальной постройки сохранилась. К старинному зданию позже были пристроены два крыла высотой более ста футов, и цилиндрические форты придавали им неприступность. Для сравнения были даны рисунки королевского замка Лош, и казалось, что жизнь обитателей последнего ничем не отличалась от жизни в замке Гейяр, поскольку де ла Талли властвовали в Гейяре, словно короли. Здесь у них были собственные темницы, куда они заключали своих врагов. В самой старинной части здания сохранился один из совершеннейших образчиков «каменных мешков».

Как свидетельствует автор книги, в темницах были обнаружены клетки, подобные тем, что были в замке Лош — небольшие камеры, высотой менее человеческого роста, высеченные в каменных стенах; де ла Талли в пятнадцатом, шестнадцатом, семнадцатом веках отдавали приказы заковывать людей в цепи и оставлять их умирать там, подобно тому, как поступил Людовик XI со своими врагами. Один человек, брошенный умирать в каменном мешке, попытался пробиться на свободу, но ему удалось лишь прокопать лаз, который вывел его в одну из клеток темницы, где он и умер, сломленный отчаянием.

Я увлеклась чтением, завороженная не только описанием замка, но и историей рода де ла Таллей.

В течение многих столетий представители этого рода часто вступали в конфликты с королями; однако гораздо чаще они поддерживали королевскую династию. Один из де ла Таллей женился на бывшей любовнице короля Людовика XV, и именно король и подарил ей бесценное изумрудное ожерелье перед свадьбой. Быть фавориткой короля не считалось позором, и муж сей дамы, когда она оставила королевскую службу, пытался соперничать в щедрости со своим предшественником и подарил супруге драгоценный изумрудный браслет в пару к ожерелью. Но браслет был все-таки менее ценным, чем ожерелье, поэтому появились изумрудная диадема и два кольца с изумрудами, брошь и пояс, усыпанный великолепными камнями, как доказательство того, что де ла Талли могли стоять вровень с королями. Так появились знаменитые фамильные изумруды де ла Таллей.

Книга подтвердила то, что я уже знала — изумруды пропали во время Революции. До нее изумруды вместе с другими сокровищами хранили в укрепленной комнате в оружейной галерее, ключа от которой не было ни у кого, кроме хозяина замка, и никто даже не знал, где он хранится. Так было до того, как Великий Террор обрушился на Францию.

Было уже поздно, но я никак не могла оторваться от чтения и дошла до главы под названием «Де ла Талли и Революция».

Лотеру де ла Таллю, тогдашнему графу, было тридцать; он женился за несколько лет до того рокового года, когда был вызван в Париж на собрание Генеральных Штатов. Ему не довелось вернуться в замок: он был в числе первых, чья кровь была пролита на гильотине. Его двадцатидвухлетняя жена Мари-Луиза была беременна и оставалась в замке со старой графиней, матерью Лотера. Перед моими глазами словно проплывали картины: в жаркие июльские дни молодой женщине приносят весть о гибели ее мужа; она в отчаяньи, она боится за жизнь ребенка, который должен вот-вот родиться. Я представляю ее себе в проеме самого высокого окна самой высокой башни, напряженно всматривающейся вдаль, в неизвестности, нагрянут ли сюда мятежники, и как долго местные жители позволят ей жить спокойно.

Она выжидала все эти знойные дни, боясь выйти в городок, настороженно следя за виноградарями, за слугами, с каждым днем становившимися все менее услужливыми. Я представляла себе гордую старую графиню, отчаянно пытавшуюся сохранить прежний образ жизни. На долю этих мужественных женщин выпало немало страданий в те ужасные времена.