Властелины погоды

— Джереми, это же твое дело, такое же, как мое и твоих братьев. Почему ты не интересуешься им? Твои братья…

— Да нечего мне здесь делать, отец! Во всяком случае, ничего интересного для себя я не нахожу. Вы и без меня прекрасно обходитесь.

— Ничего интересного? — Он был и удивлен, и разгневан. Вести первые в мире подводные разработки — не интересно? Первые в мире межконтинентальные пассажирские ракеты — не интересно?

Я пожал плечами.

— Рутина, отец. Все новое, трудное вы уже сделали. Ты, Рик и все вы. Мне не осталось ничего свеженького, никакого, понимаешь, удовлетворения.

Отец недоверчиво покачал головой.

— Когда твои братья вошли в дело, им было столько же, сколько тебе сейчас, а теперь они съели на этом зубы, помогли мне создать «Торнтон пасифик». Я надеялся, ты последуешь их примеру.

Я промолчал.

Отец подошел к письменному столу, просмотрел бумагу с какими-то пометками.

— Ладно. У меня есть для тебя дело, и меня не заботит, заинтересует оно тебя или нет. Отправляйся в Бостон десятичасовым рейсом. Поторопись, не то прозеваешь ракету.

— В Бостон? К дядюшке…

— Нет, по делу, а не ради родственного визита. Ты едешь в Климатологический отдел. В Нью-Йорк прилетишь примерно в половине пятого по местному времени, значит, в Бостоне будешь не позднее половины шестого. Я сообщу в Отдел, чтобы тебя подождали.

— Что такое Климатологический отдел? Из-за чего ты все это затеваешь?

— Из-за штормов, из-за чего же еще! — вспылил отец. Климатологический отдел входит в Бюро погоды, это отдел, который занимается длительными прогнозами и пытается воздействовать на погоду.

— В самом деле, я слышал о шторме, пока добирался сюда. Что-нибудь известно о пропавших без вести?

— Пока нет, — ответил отец, усаживаясь в кресло за столом. — Когда разыгрался шторм, они были в батискафе. Трос оборвался. Батискаф, по-видимому, опустился на дно, но мы никак не можем его обнаружить.

— А какая глубина там, где они затонули?

— Восемнадцать тысяч футов. Мы выручали людей из более гибельных мест, но и тут достаточно глубоко. Один из них начинал вместе со мной все это дело с глубоководными разработками. Если мы их не найдем…

— Сколько они могут продержаться в батискафе, часов двенадцать?

— Если не будет неполадок. — Отец стукнул кулаком по столу. — Проклятые штормы! За последние десять дней это уже третий, а ведь сейчас только первая половина апреля. Если погода не угомонится, можно прикрывать лавочку. «Модерн металз» расторгнет контракт. Мы потеряем на этом миллионы!

— Неужели все так скверно?

— Никто, поверь мне, Джереми, никто не занимался этим делом столько, сколько я, — сказал отец. — Но такой штормовой весны мне еще не приводилось видеть… Там, в Климатологическом, нам должны помочь. Конечно, я мог бы поговорить с ними по телефону, но личные контакты всегда предпочтительнее. Так вот, тебе предстоит найти человека, который занимается погодой, и не оставлять его до тех пор, пока он не согласится нам помочь.

Секретарша отца подготовила все необходимые бумаги, заказала билеты на ракету и вертолет, который ожидал меня на крыше здания, чтобы доставить на взлетную площадку ракетодрома.

Мне, разумеется, предстояло лететь на ракете корпорации «Торнтон аэроспейс». Компания принадлежала дядюшке Лоуэллу из Новой Англии, но отец вел дела тихоокеанского региона. У отца издавна были расхождения с семьей Торнов, что, впрочем, не мешало их деловому сотрудничеству. Когда дядюшке Лоуэллу при создании коммерческой линии пассажирских ракет потребовалась помощь, отец вложил в его дело немалый капитал. Справедливости ради надо сказать, что на решение отца повлияло и то обстоятельство, что руда, добываемая его корпорацией на просторах Тихого океана, с помощью транспортных ракет за каких-нибудь полчаса прямо со дна океана могла быть доставлена в промышленные центры Штатов.

В отличие от стройных, гладких космических ракет пассажирская ракета выглядела приземистым тяжеловесом. Вокруг ее корпуса располагались реактивные двигатели. Когда мой вертолет достиг плавучей посадочной площадки, четырехпалубный салон ракеты заполняли сотни две пассажиров. На противоположном берегу залива виднелся мемориал сената Аризоны, где-то в глубине буксир отводил бустер из опасного района.

Я поднялся на борт ракеты последним. На каждом повороте меня встречали улыбкой стюардессы — они приветствовали меня, когда я шел по трапу, поднимался в подъемнике, проходил по салону — вплоть до предназначенного мне мягкого кресла.

Для большинства пассажиров полет на ракете был в новинку, многие предпочитали «безопасные и удобные» сверхзвуковые реактивные самолеты «новым и опасным межконтинентальным ракетам». А между тем путешествие на ракете обходится дешевле, проходит быстрее и на самом деле куда безопаснее, чем на реактивном самолете. Помнится, я даже спросил отца, как люди этого не понимают.