Властитель мира

Ошибки быть не могло, я сразу понял, что перед нами бойцы Legio Sancta, подлого легиона, который якобы помогает полиции в наведении порядка.

Особи, на которых мы наткнулись, представляли собой до боли типичных представителей своей братии: небрежно одетые, поддатые, только и ждущие случая злоупотребить своей властью, на вид глупые, но главное – опасные. Они тут же окружили нас. На губах у того, кто заговорил первым, играла нехорошая улыбка. Сердце у меня ушло в пятки, я безнадежно прокручивал в голове все варианты, как вытащить нас из этой западни, но тут к ним обратился Паскаль:

– Послушайте, парни, мы не ищем приключений. Нам просто надо на работу, и мы не можем опоздать в биоСтрукт. Это важно для корабля.

Господи мой боже! Ну почему Паскаль никогда не может попридержать свой язык! Эти тупицы переглянулись с очень довольным видом: им попался отборный клиент.

– Ах вот как! Еще и два умника вдобавок! Какая честь!

Один из этих типов с размаха саданул Паскаля между лопаток, заставив того податься вперед, и все они захохотали. Я понял, что теперь их не остановить.

Багровый от ярости, Паскаль завелся с полуоборота:

– Говнюки вонючие! Больше вам делать нечего, кроме как наезжать вчетвером на двоих!

Если у нас и оставался призрачный шанс выпутаться без особых потерь, он только что испарился. Четверо легионеров тут же перестали ржать и сомкнули круг.

Псы готовы были рвать добычу. Паскаль схлопотал прямой в челюсть, меня оприходовали таким же ударом в живот. Один бил, пока второй крепко держал меня. От боли на глазах выступили слезы. Двое других, бросив Паскаля на землю, наносили ему жестокие удары, продолжая издеваться:

– Сброд паршивый, если тебя не учили хорошим манерам, можешь положиться на нас!

Пока сыпались удары, тот, который все начал, вдруг остановился, как будто в его убогом мозгу мелькнула мысль. Он поставил ногу на лицо Паскаля, лежащего на земле, и надавил. На долю секунды я испугался, как бы он действительно не встал на голову моего друга, чтобы расплющить череп, но относительная близость оживленных коридоров, очевидно, притормозила его попытки. Лучше не доводить бесшипников до истошного ора, иначе настоящая полиция может решить, что обязана вмешаться.

– Облизывай! – велел он, задыхаясь от садистского наслаждения. – Облизывай мне подошву, и, может, мы вас отпустим, и тебя, и твоего другана.

Я не мог разобрать, что выражало распухшее лицо Паскаля, расплющенное башмаком этой твари. Подчинится ли он гнусному приказу или решит не уступать палачу, пусть даже мучения продолжатся? Уткнувшись головой в уличные нечистоты, он с великим трудом дышал, изо рта обильно текла слюна. Я не мог бы сказать, как поступил бы сам в подобной ситуации. Но конечно же, если ты так умен, как Паскаль, то всегда выберешь жизнь, пусть и в ущерб гордости. Он кашлял и плевал кровью, потом, не сдерживая отвращения, подчинился. Надеясь пощадить остатки самолюбия друга, я попытался отвести глаза, но два головореза, которые обрабатывали меня, крепко держали мою голову, вынуждая смотреть.

Исходя злорадством, легионер грубо вздернул его на ноги и заявил:

– А теперь повторяй за мной: «Господин агент, прошу простить меня за проявленное неуважение».

Паскаль выпрямился, как только мог, чтобы смотреть ему прямо в лицо; я услышал, как хрустнула его спина. Кровь лилась у него из левого глаза, и открыть его он не мог, но правый горел вызывающим блеском. Я опять испугался, что ему изменят остатки здравого смысла, но он повторил, с трудом выговаривая каждое слово:

– Господин агент… прошу… простить меня за проявленное неуважение.

– Отлично, жалкий говнюк. А теперь катись.

И легионерский пес отвесил ему последнюю оплеуху – не самую сильную из тех ударов, которые Паскаль уже получил, но, безусловно, самую унизительную. Довольный тем, что дал выход своей жестокости, выплеснув ее на нас, он с широкой ухмылкой смотрел, как мы уходим, наслаждаясь иллюзией могущества, которое ему давал постыдный статус легионера.

– В другой раз будьте уважительней! Не то закончите, как ваши дружки, в секторе D…

Сектор D.

Я слишком хорошо знал, на что намекает эта мразь. Два дня назад Legio Sancta линчевали нескольких бесшипников прямо в двух шагах от комиссариата. Разумеется, ни один коп и пальцем не шевельнул, а пятеро насильно мобилизованных попали в больницу в тяжелом состоянии. Одному из них даже ампутировали руку. Преступление наделало много шума среди бесшипников. Одно то, что этот скот открыто хвастается своим участием в нападении, ясно показывало, на какую безнаказанность может спокойно рассчитывать этот легион.

Мы доплелись до ближайшего общественного туалета, чтобы умыться. На Паскаля было страшно смотреть. С самой встречи в проулке он не разжимал губ, и я отчетливо понимал, что ему не хотелось, чтобы я с ним заговаривал. Ярость, которая его обуревала, казалась ужасной. А вот меня больше всего тревожил Харберт.

В Алмазе мы появились с опозданием на три четверти часа.