Читаем Властитель мира полностью

Властитель мира

– Нет. На нем было что-то вроде грубой рясы, я ничего подобного никогда не встречал, одежда прямо впитывала любой свет. Смотреть на этого человека – все равно что вглядываться в глубину темного колодца.

– Ряса? Ты же не хочешь сказать, что там был монах?

– Нет, я не к тому.

Вдруг у Энгельберта сделался такой вид, будто его осенило.

– Надеюсь, ты не собираешься рассказывать одну из тех бредовых историй, что ходят по кораблю. Про страшилище…

– Про Испепелителя?

– Ну вот. Этого-то я и боялся.

– Я не говорю, что речь о нем, и все же больно велико сходство.

– Брось, Танкред! Ты не хуже меня знаешь, что эти истории – полный бред!

– Может быть. Как бы то ни было, одно могу сказать: человек, которого я только что видел, очень хорошо натренирован, это точно. Мне было до чертиков трудно контролировать дыхание, чтобы ничем не выдать свое присутствие.

Он сознательно не стал упоминать о своей гипотезе относительно психоактивных имплантов. Слишком странно, слишком сверхъестественно. Что окончательно сделает его историю неправдоподобной в глазах такого рассудительного человека, как Энгельберт.

– Думаешь, это он и убил Вивиану? – спросил Энгельберт, хотя не сомневался в ответе.

Танкред остановился, чтобы оказаться к нему лицом:

– Я думаю, однажды он был недостаточно осмотрителен, когда выходил из своего укрытия. Он наткнулся на бедняжку, которая заканчивала работу, и убил ее! Он наверняка не слишком любит свидетелей.

Внезапно обмякнув, Энгельберт опустил голову:

– Да упокоит Господь ее душу. Умереть так… какая ужасная несправедливость! Если это действительно сделал тот человек, он должен ответить за свое преступление!

Они снова двинулись в путь.

– Тут я с тобой согласен, Энгельберт. Вот только явился он сюда не один. Чтобы нелегально подняться на борт и обустроить такой великолепный тайник, требовалась поддержка очень влиятельных лиц.

Энгельберт отметил, что его лейтенант начал проявлять признаки возбуждения. Руки у него немного дрожали, и он непривычно много жестикулировал. Это не вязалось с его обычной сдержанностью.

– Но ты хоть представляешь, что это за лица?

– Пока нет.

Суровость тона Танкреда свидетельствовала о с трудом сдерживаемом гневе.

– Возможно, коррупционеры вроде тех, кто вращается в высших сферах власти, обманывая святейшего отца и совершая его именем худшие мерзости. Те, кто извращает христианский идеал, чтобы он не стал препятствием для достижения их презренных целей. Те, кто послал нас, меня и моих людей, в Сурат, в средоточие ада, чтобы принести нас в жертву на алтаре их некомпетентности! Те, кто…

Танкред натолкнулся на взгляд Энгельберта, который смотрел на него с тревогой. И тут же умолк.

Повисла тягостная пауза. Подойдя к каюте, Энгельберт, не открывая двери, остановился на пороге:

– Не обижайся, Танкред, но боюсь, что у тебя началась легкая паранойя. Может, ты принял эту историю слишком близко к сердцу. Я понимаю, что смерть Вивианы…

– Нет, Энгельберт. Я всего лишь констатирую факты. Или ты уже забыл про того типа из Legio Sancta, который тайком следил за нашим дознавателем?

– Может, мы слегка погорячились тогда. Вдруг это просто случайность?

– И то, что я только что видел, тоже случайность? – проворчал Танкред, раздраженный скептицизмом друга. – Но будь уверен: я докопаюсь, кто стоит за всем этим.

Он набрал код дверного замка и уже собирался переступить через порог, когда Энгельберт удержал его за руку.

– Думай что хочешь, Танкред, – шепотом обратился он к нему, – но держи Льето подальше от всего этого. Он и так еще долго будет приходить в себя после смерти Вивианы, поэтому не надо непрестанно снова и снова погружать его в эту историю.

Танкред ничего не ответил, только глянул на ладонь, лежащую на его руке. Энгельберт отпустил его, и нормандец, не добавив больше ни слова, вошел в каюту.