Властители душ: Иисус из Назарета, Мухаммед пророк Аллаха

Они вытекают из знания Иисуса о Боге, их своеобразие заключается в обращении к тем, кто признается блаженным, и в обосновании, которое этому дается. Здесь Иисус вновь выступает заступником людей, не имеющих никакой надежды, ибо в их лице приветствуются все достойные жалости. Здесь содержится обещание, меняющее в корне их жизнь. Признается действительным то, что было обещано бедным в договоре и союзе и предсказаниях пророков — право на защиту Яхве: они получают свое право. Им принадлежит Царство Божие, они будут гостями за его столом, на долю бедных выпадет радость в Царстве Божьем. Их призывает обещание Бога и дает им вечное спасение. Обновление бедных изнутри открывает перед ними также новые возможности их земной жизни. Матфей добавил сюда и другие прославления блаженства (5,3—12), описывающие тот круг людей, через которых Бог вмешивается в земные дела.

Другим ключевым положением являются слова Иисуса о любви к врагам:

«Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Матф., 5,44; Лука, 6,27).

Отказу от возмездия и мести врагам, терпению и добрым делам учили уже древнеизраильские мудрецы. Иисус также обращается к этому в связи со своим знанием о Боге: Бог любит людей независимо от того, служат ли они ему или отступились. Поэтому любовь к врагам является закономерным следствием знания Иисуса о Боге, и кто ему последует, не может относиться к людям иначе, чем Бог относится к нему.

С религиозно-исторической и человеческой точки зрения здесь сделан новый важнейший шаг. Как правило, религиозное поведение в культах и ритуалах разнилось с этическим поведением по отношению к ближним. Культ и ритуал, обращенные к Богу, стояли сами по себе, а обычаи и образ мыслей, относящиеся к ближним и обществу, — сами по себе. Поэтому последнее нередко попадает в сферу философии. Иисус проявляет известное равнодушие к вопросам культа и ритуала. Это показывает его отношение к субботе, к заповедям об очищении и культу. Но он проявляет живейшее участие, когда речь идет о ближнем. Для Иисуса знание о Боге является основой его этики: как Бог относится к людям, так и люди друг к другу. Иллюстрацией этому служит притча о добром самаритянине. В то время как о священнослужителях и левитах, проходящих мимо избитого человека отвернувшись, Иисус говорит очень скупо, с любовными подробностями рисует он участливую помощь самаритянина еврею, которого должен бы ненавидеть, и показывает на этом примере, что под любовью к врагу надо понимать не сентиментальную болтовню, а реальную помощь. Совершенно очевидно, что ко второму ключевому положению относится и суровая критика дружбы на корыстной основе:

«Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» (Матф., 5,46; Лука,6,32–34).

То, что содержится в этих ключевых положениях Нагорной проповеди, становится у Луки основой более широкого рассмотрения. Он выстраивает следующую линию рассуждений Иисуса: милосердие Бога — выраженное в восхвалении блаженства — хочет человека милосердного — что заложено в запрете возмездия и заповеди любить врагов (6,27–35) — и отвечает человеку тем большим милосердием (6,20–42). Это относится ко всем, к кому он обращается, но в первую очередь к тем, кто играет в общине ведущую роль (6,39–42). Это принципиально подчеркнуто в словах об удвоенной мере:

«Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не судимы будете; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам; мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (6,36–38).

Вновь о сокровенном образе действий Бога говорится в безличной форме, но в то же время он назван Отцом, который сам ведет себя так и желает такого же поведения. В притче о злом рабе (Матф., 18,21–35) содержится противоположный рассказ: злой раб охотно принимает выраженное к нему милосердие, прощающее ему огромный долг и дарующее утраченную свободу, сам же проявляет безжалостность по отношению к ближнему, который должен ему значительно меньше, и сажает его в долговую тюрьму. Это приводит к утрате проявленного к нему милосердия и к тому, что ему придется нести следствия своего большого долга.