Властители душ: Иисус из Назарета, Мухаммед пророк Аллаха

Первая фаза изучения жизни Иисуса была, без сомнения, тенденциозной. Она явилась плодом эпохи Просвещения и солидаризировалась с ним в своем критическом отношении к церковной догматике. Для нее было важно вырвать Назарянина из пут церковной догматики. Началом изучения стали изданные Лессингом фрагменты исследований X. С. Реймаруса, видевшего в евангелии обман со стороны апостолов, которые из политического революционера сделали одухотворенного проповедника. Основным направлением дальнейших исследований было желание освободить Иисуса от церковной догмы и попытка сделать его союзником в борьбе за освобождение от этой догмы. А. Харнак выразил эту тенденцию достаточно четко: «Не Сын, а один только Отец принадлежит евангелию, как его возвестил Иисус… Он принадлежит евангелию не как его составная часть. Он является личным воплощением и силой евангелия и именно так воспринимается до сих пор». Сам он видел в евангелии весть о Царстве Божьем и его приходе, о Боге-отце и бесконечной ценности души человеческой, о высшем правосудии и заповеди любви. Тот образ мыслей, которым был проникнут первый этап изучения жизни Иисуса, восходил к вере в Бога, которая освободилась от догматического отношения к Христу. После первой мировой войны эта тенденция полностью изменилась. С тех пор под влиянием исторических потрясений вера в Бога становилась все более и более сомнительной; явление Иисуса в современных теологических направлениях получило просто значение замещения отсутствующего Бога. В этом силовом поле духовной борьбы все большее значение приобретает вопрос об историческом Иисусе в связи с желанием понять, какую опору возвещение (керигма — Kerygma) христианства имеет в самом допасхальном Иисусе. Появилась потребность не в Иисусе как освободителе от догмы, а в Иисусе как источнике и содержании благовещения. Спор теперь идет не об Иисусе и догме, а о керигме и Иисусе. Христианство находится на пути к переосмыслению того, чем является Иисус из Назарета, и необходимости по-новому рассказать об этом человечеству.

ЕВАНГЕЛИЯ

Для понимания личности Иисуса в истории евангелия незаменимы. Евангелия — это множественное число от «евангелие». Слово связано с глаголом, обозначающим «приносить весть», которая с помощью «ей» (хороший) обозначается как радостная, хорошая, благая весть. Существительное и глагол связаны с euangelos — тот, кто приносит хорошую, радостную. Евангелие обозначает весть апостола и ту награду, которую он за это получил. Могут быть вести личной или политической жизни, а также победные вести в состязании или на войне. Новозаветное употребление этого слова имеет свои корни в Ветхом Завете, где наряду с упомянутыми значениями фигурирует и теологическое: вести (послания) от Бога через ангелов и пророков. Важная радостная весть у Исайи (Исайя, 52,7), получившая большое значение у послебиблейского иудейства; но его весть не обозначается как евангелие. Лишь Павел добавил к слову «евангелие» родительный падеж «Господне» или «Христово», и оно стало обобщающим выражением благовещения Христа, что, возможно, было подготовлено допавловскими формулировками палестинского иудео-христианства. Павел понимал под евангелием исходящее от Бога и адресованное всем людям послание, смыслом которого являлось вечное спасение для уверовавших в распятого и воскресшего Господа (Римлянам, 1,16). Послание, согласно Павлу, является в возвышенном слове посланников (апостолов) Господа Иисуса Христа; в их словах обещано эсхатологическое[4] спасение Господом, который присутствует в своем слове, и даруется святым духом, творящим веру в сердцах. Тем самым благодаря Павлу понятие евангелия приобрело значение, которого оно еще никогда не имело в своей языковой истории. Вера в Христа понимается в нем не как сумма религиозных идей, а как снизошедшее на людей от Бога событие. На вести апостолов, оглашавшейся и распространявшейся устно, основывалось письменное сообщение евангелистов, которое рассказывает об этом событии и также обозначается словом «евангелие». Это произошло благодаря Марку.

Марк называет свое сообщение об истории Иисуса «Евангелие Иисуса Христа» (1,1). Павел понимал распятие и воскрешение Иисуса как явление спасения и именовал евангелием свидетельство о нем; Марк же называл так пришествие и деяния Иисуса (начало евангелия Иисуса Христа, 1,1). Он соединил абстрактно-теологическое благовещение Павла с наглядно-повествовательным, каким оно было в предании. Евангелие от Марка и последовавшие за ним евангелия от Матфея и Луки имеют свою предысторию, представление о которой дает пролог у Луки (1,1–4).