Читаем Властители душ: Иисус из Назарета, Мухаммед пророк Аллаха полностью

Христологические толкования притязаний на то, что он мессия и сын Божий, объясняют тот факт, что знание Иисуса о Боге как источнике его речей и действий послужило главной причиной того, что современники его отвергли. Открытым остается вопрос, понял ли Понтий Пилат, что Иисус не виновен в том, в чем его обвиняют, или здесь сыграли свою роль лишь апалогетические мотивы; это может быть вероятно потому, что свидетельство распятого мессии вызвало бы у римских властей недоверие к признающим его, поскольку распятие — римская смертная казнь. Понтий Пилат заявил об этом. Эпизод с Вараввой (Марк, 15,6-15) восходит к обычаю пасхальной амнистии; освобождения Вараввы, принадлежавшего к повстанцам, требовали не те круги народа, которые с ликованием встречали въезжающего в Иерусалим Иисуса. Они стремились к национальному триумфу и не были заинтересованы в Иисусе. Его можно было и распять. Для Пилата же Иисус был случаем политического оппортунизма, жертвой которого тот пал.

Распятию предшествовало бичевание. По сообщению синоптических евангелий, к месту казни на холме Голгофа не сам Иисус нес патибулум (поперечную балку от креста), который затем крепили на продольной балке Это сделал проходивший мимо человек — Симон из Кирены. Предварительно было произведено бичевание плетьми, кожаные ремни которых содержали свинцовые шарики или кусочки костей; оно настолько истощило Иисуса, что он был не в силах нести патибулум. Обычно для устрашения римляне проводили приговоренных к распятию по главной улице города к месту казни; на шею им вешали деревянную табличку с указанием их вины.

Само распятие являлось жестоким способом наказания. Приговоренного распинали в согнутом положении. В продольной балке было небольшое углубление для сиденья. Останки распятого из времен Иисуса, найденные не так давно при раскопках захоронений Гиват Халивтар, северо-восточнее Иерусалима, подтверждают это. «Анатомическое исследование, проведенное Иерусалимским университетом, показало, что осужденного прибили к кресту в сидячем положении, ноги по бокам закинуты одна на другую и ступни одним гвоздем на пятках прикреплены к кресту. Тело распиналось в неестественно искаженном положении, очевидно, чтобы увеличить мучение. Гвозди, кстати, проходили не через ладони, как обычно изображено на картинах распятия, а через предплечья» (Швейцарское телеграфное агентство, 5.1.1971). Распятый умирал долгой и мучительной смертью от удушья и мог провисеть на кресте до 36 часов, прежде чем наступала смерть. Сравнительно короткое время между распятием и смертью Иисуса еще раз подтверждает, насколько он был ослаблен тем, что с ним сделали до распятия. Он умирал в одиночестве, его ученики скрылись, лишь несколько женщин находились на некотором отдалении от его креста.

Евангелисты сообщают о насмешках, сыпавшихся с разных сторон на страдальца. Марк и Матфей передают слова из псалма (22,2), с которыми он умер: «Боже Мой, Боже Мой, почему ты оставил меня?» Мало вероятно, что это является позднейшим дополнением. Эти слова из псалма свидетельствуют: Иисус воспринимал свою смерть как оставленность Богом, в соответствии с загадочными словами: «Сын Человеческий будет предан на произвол судьбы в руки людей». Он распят и брошен на произвол судьбы, умирает в одиночестве и страданиях, позоре и издевательствах. Но он не оставляет Бога, который отдал его в руки людей, и крепко держится за него, зовя: «Боже Мой, Боже Мой!», и это свидетельствует, что он не отрекается от своего познания Бога, благодаря которому жил и действовал.

<p>ТАИНСТВО</p></span><span>

Смерть Иисуса не стала его концом, как у многих других, волновавших своих современников и побуждавших их к действиям. Через несколько недель после смерти Иисуса от распятия его ученики, которые скрылись и вернулись в свои родные места, появились в Иерусалиме перед тем, кто был инициаторам его казни и ее свидетелем, и объявили: Иисус не умер. Он нам явился: он возвышен до Бога; он Христос (Мессия) и Владыка. Если Иисус считался отверженным людьми, то они свидетельствовали о его оправдании Богом. Если Иисус считался проклятым Богом, поскольку, по иудейскому закону, каждый повешенный проклят, то его ученики свидетельствовали, что он вознесен до Бога. В их свидетельстве есть фраза: он выступал среди людей за Бога и поручился за него; он выступает за людей пред Богом и ручается за них. Как посредник между Богом и человеком Иисус ручается за Бога, обращающегося к людям, и за людей, которые после этого поворачиваются к Богу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исторические силуэты

Белые генералы
Белые генералы

 Каждый из них любил Родину и служил ей. И каждый понимал эту любовь и это служение по-своему. При жизни их имена были проклинаемы в Советской России, проводимая ими политика считалась «антинародной»... Белыми генералами вошли они в историю Деникин, Врангель, Краснов, Корнилов, Юденич.Теперь, когда гражданская война считается величайшей трагедией нашего народа, ведущие военные историки страны представили подборку очерков о наиболее известных белых генералах, талантливых военачальниках, способных администраторах, которые в начале XX века пытались повести любимую ими Россию другим путем, боролись с внешней агрессией и внутренней смутой, а когда потерпели поражение, сменили боевое оружие на перо и бумагу.Предлагаемое произведение поможет читателю объективно взглянуть на далекое прошлое нашей Родины, которое не ушло бесследно. Наоборот, многое из современной жизни напоминает нам о тех трагических и героических годах.Книга «Белые генералы» — уникальная и первая попытка объективно показать и осмыслить жизнь и деятельность выдающихся русских боевых офицеров: Деникина, Врангеля, Краснова, Корнилова, Юденича.Судьба большинства из них сложилась трагически, а помыслам не суждено было сбыться.Но авторы зовут нас не к суду истории и ее действующих лиц. Они предлагают нам понять чувства и мысли, поступки своих героев. Это необходимо всем нам, ведь история нередко повторяется.  Предисловие, главы «Краснов», «Деникин», «Врангель» — доктор исторических наук А. В. Венков. Главы «Корнилов», «Юденич» — военный историк и писатель, ведущий научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны РФ, профессор Российской академии естественных наук, член правления Русского исторического общества, капитан 1 ранга запаса А. В. Шишов. Художник С. Царев Художественное оформление Г. Нечитайло Корректоры: Н. Пустовоитова, В. Югобашъян

Алексей Васильевич Шишов , Андрей Вадимович Венков

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары