Влажные Области (ЛП)

Дверь открывается. Больше вообще не стучатся.

Новая медсестра. Сколько их вообще тут всего?

Я уже знаю, что она хочет.

«Нет, у меня еще не было стула».

«Я и не хотела спрашивать об этом. Я бы хотела поменять мешок в Вашем

мусорном ведре. Вы же добросовестная - выбрасываете марлевые прокладки».

«Моя задница тоже добросовестно производит кровь, кал и прочие

выделения».

Мой отец и медсестра, у которой написано на бейдже Валерия, удивленно

смотрят. Ну, смотрите. И что? Меня постепенно начинают нервировать все эти

приукрасы медсестер.

Медсестра очень быстро вытаскивает полный мешок для мусора из моего

маленького мусорного ведра из хрома, завязывает красивый маленький узелок

сверху и резко раскрывает новый пакет, как ветреник, чтобы опустить его в

ведро. Она смотрит, как мой отец надувает подушку.

Очень громко она закрывает крышку мусорного ведра и говорит, выходя:

«Если это подушка для пациентки, то я не советую этого делать. Там все снова

разорвется, если она сядет на нее. Это только для тех, кому не удаляли

геморрой».

Мой отец встает и кладет подушку в мой шкаф для одежды. Кажется, он

расстроился из-за того, что подарил мне что-то опасное для жизни.

И что же происходит дальше? Он говорит, что ему пора. Работа ждет. А кем

он собственно работает?

Есть такие вещи, о которых нужно спрашивать вовремя, потом уже никогда

не спросишь о них. Так как я уже долгое время занята парнями, все эти годы мне

было абсолютно все равно, кем работает мой отец. Только по тому, о чем раньше

говорили гости на семейном обеде, я могу предположить, то его работа как-то

связана с исследованием и наукой.

Когда меня выпишут из больницы – надеюсь, это будет еще нескоро – я

обязательно поищу у папы в его тайном шкафу какие-нибудь намеки на то, кем он

работает.

«Ок, папа, передавай привет коллегам от незнакомки».

«Каким коллегам?» – тихо говорит он, когда выходит их палаты.

У него уже очень много седых и серебристых волос. Он скоро умрет. Это

значит, что скоро мне придется с ним попрощаться. Лучше всего смириться с

этим уже сейчас, чтобы потом, когда это случится, не было так больно. В моем

забывчивом, дырявом мозге я создаю напоминание: по-человечески попрощаться

с папой. Когда это произойдет, все будут удивляться, почему я так легко с этим

справляюсь. Грустный спор выигран за счет проведенной заранее грустной

работы.

В любом случае, этот непродолжительный визит моего отца привел к тому,

что теперь я знаю, как устроить так, чтобы подольше остаться в больнице. Мне

нужно лишь резко сесть на круглую подушку, и там снова будут разрывы. Так

пообещала Валерия, ну, та обиженная. Нельзя, чтобы меня запалили. Я принимаю

одну таблетку обезболивающего. Мне точно нужно принять ее сейчас, немного

анестезии.

Своим проверенным способом я съезжаю на животе с кровати и,

наклонившись, иду к шкафу; задницу пощипывает. Я открываю дверцу, которую

недавно закрыл мой отец. Там внизу на полу лежит «преступница». Нагнуться

обычно, согнув колени, не выйдет. Слишком больно. Мне надо как-то по-другому

поднять подушку. Я нагибаюсь только в области бедер, с прямыми ногами. При

этом и спина остается ровной. Так, теперь я выгляжу как перевернутая буква L. Я

едва могу дотянуться до кольца. Получилось. Снова разогнуть спину. И вернуться

обратно. Забравшись на кровать, я кладу маленькое спасательное кольцо на

кровать, с краю, чтобы я могла сесть на него из этого положения. Я

поворачиваюсь задницей к кровати и сажусь на подушку как птица в гнездо.

Немного кручу задницей. Туда, сюда, по кругу, это нетрудно. Из-за движений на

подушке кожа на ране очень сильно натягивается. Я встаю и трогаю там рукой.

Смотрю на руку. Крови нет! Слишком много пообещала, Валерия.

И что теперь? Это хороший план, снова порвать рану. Но подушкой не

получается. Надо быстро что-то придумать. Я ищу что-нибудь другое, чем можно

было бы разорвать рану. Окей, сконцентрируйся, Хелен. У тебя мало времени. Ты

же знаешь, как часто открывается дверь и заходят свидетели. Я смотрю на все

предметы в палате, которые находятся в моем распоряжении. Металлический

ночной шкаф: бесполезно. Бутылка с водой на ночном шкафу: в принципе ее

можно ввести туда, но думаю, у меня не получится поранить себя так, как я

планирую. Телевизор: слишком высоко. На столе лежат ложки: слишком

безобидные. Миски для мюсли: ими ничего не сделаешь? Мой взгляд падает на

кровать. Вот тут. Есть. Тормоза на колесиках у кровати. Большие металлические

колеса обтянуты резиной. А на них своего рода ножной тормоз, выпуклая

железная педаль. Ты избранная, педаль. Как можно быстрее я подхожу к

кровати. Встаю к ней спиной. Резко опускаюсь и сажусь задницей на эту педаль.

Теперь я сижу на ней. Я снова верчусь туда-сюда. Я кричу от боли. Я закрываю

обеими руками рот. Изо рта доносятся стоны. Если и теперь не получится, то я не

знаю, что делать. Я чувствую, как педаль входит в рану. Несмотря на сильное

сопротивление. Я насаживаюсь всё глубже. Этого должно хватить. Хелен, какая

ты отважная. Все сделала, как надо. Я плАчу и дрожу от боли. Должно быть,

получилось. Я опускаю руку вниз и дотрагиваюсь до раны. Смотрю на нее. Вся