Влечение

– Думаешь, я смогу сделать тебе больно? – Он перестал смотреть на дорогу, и я вжалась в кресло. Зачем я призналась, что люблю скорость? Чую, что следующий наш полет будет на самолете, причем сидеть мы будем на фюзеляже.

– Наверное, умереть – это уже не больно, – простонала я.

– Не больно, – согласился Макс, сбавляя скорость. Под колесами простучали железнодорожные рельсы.

– Так-то лучше… – Я села ровнее. – У меня, знаешь ли, пока одна жизнь. Ты встанешь, отряхнешься и пойдешь, а меня узнают только по фотографии на кладбище… – Я вгляделась в темноту за окном. – Погоди! А мы где?

Темный поселок встретил нас лаем собак.

– Здесь. – Машина кралась в непроглядной черноте. Макс выключил фары, он и без света ориентировался неплохо, ловко объезжал колдобины.

– Ой! Мы же к конюшне приехали! – Я билась под ремнем безопасности, снова забыв, как он отстегивается.

– Ты ведь любишь лошадей, вот я и хотел пригласить тебя на прогулку. – Макс одарил меня ослепительной улыбкой.

– Почему нельзя было сделать то же самое днем? – Былой страх шевельнулся в моей душе. – Выбрали бы дождливый выходной и приехали сюда.

– Не люблю ничего откладывать на потом. Этого «потом» может не оказаться.

– Тебе-то чего опасаться?

– Любое равновесие условно, его очень легко нарушить. Пока все тихо, но есть много желающих сунуть палку в муравейник. Никто не знает, что будет с нами в ближайшее время. Кое-кому наши отношения очень не нравятся.

Я вспомнила Катрин, и по спине у меня пробежал неприятный холодок. Да, разборок предстоит еще много.

Тихое урчание двигателя смолкло. Макс застыл около моей дверцы, терпеливо ожидая, когда я выйду. Я выбралась, прижимая к себе букет.

– Но ведь как-то вампира можно остановить? – Мысль о Катрин не давала мне покоя.

– Можно. – Макс стоял совсем близко. – Меня, например, останавливает твой взгляд.

– А закрытая дверь тебя не останавливает?

Конюшню всегда хорошо запирают. Хозяева живут в доме через дорогу. Достаточно будет включить свет, чтобы сюда сбежался весь поселок. Лошади Макса не знают, седлаться не дадут…

Макс приложил палец к губам, не давая мне высказать свои опасения. Потом оглянулся. Ищет, чем открыть? Палку? Лом? Ключи?

Но ничего он не искал, бормотал что-то непонятное, слов было не разобрать. Лицо его стало совсем белым.

Мне показалось? Или я услышала пение в ответ? Рассматривать что-либо в темноте было глупо, но я изо всех сил напрягала зрение.

Тьма приблизилась. Совсем как тогда, в лесу. В воздухе мелькнул огонек.

Я машинально прижалась к Максу, но он уже привычным жестом отстранил меня, следя за огоньком.

– Не бойся! Это разрыв-трава, она открывает любые двери.

– Что она делает? – Может, и трава, но выглядела она устрашающе.

– Помогает нам войти в конюшню. – Макс погладил меня по волосам. – Я говорил, ваша земля полна силы, такого я нигде не видел. Сейчас я обращаюсь к ней за помощью.

– Так эта песня…

– Колыбельная. – От прикосновения его пальцев страх утекал из меня тонкой струйкой. – Что-то похожее на наваждение. Я заговариваю возможных свидетелей, чтобы нам никто не помешал. Тебе белого коня поседлать?

Макс взял меня за руку и уверенно повел в распахнутые ворота конюшни.

При нашем появлении лошади тревожно заржали, заметались в денниках, но Макс на секунду замер на пороге, и наступила тишина.

– Постой здесь, я быстро.

Он тенью скользнул по проходу вдоль денников к комнате со снаряжением, и уже через секунду зазвенели железные детали ремней на седлах. Зацокали копыта. Глаза Вердера были испуганными, но он покорно шел, ведомый твердой рукой.

– Тебе понравится, – прошептал Макс.

Я не заметила, где оставила букет, мысль о предстоящей прогулке захватила меня. В душе родилось привычное возбуждение, не терпелось поскорее оказаться в седле. Себе Макс вывел тонконогого Осю. Лошади нервно переступали ногами по мягкому грунту плаца. Ночь была не наше время суток, тут я с ними была солидарна.

Повод привычно лег в ладонь, я выпрямилась. Ося пошел вперед размашистой рысью, а Вердер с места скакнул в галоп. Топот копыт эхом носился между темными домами – дачный сезон закончился, поселок был почти пуст.

За поселком лошади направились было по знакомому маршруту в лес, но Макс повернул своего коня направо, проскочил узкую полоску елочек и вышел на поле. Ося под ним дернулся и, стелясь над землей, понесся галопом. Вердер взбрыкнул, возмущенный, что кто-то смеет быть впереди него, и тоже прибавил скорости. Мы неслись по полю, в лицо мне бил почему-то теплый ветер. Лошадь Макса взяла сумасшедший ритм – никогда я не видела, чтобы Ося так бегал. Даже Вердер начал отставать. Темная фигура стремительно удалялась. Вот она поднялась на край поля, скользнула по кромке горизонта, черный силуэт ясно вырисовался на фоне серого неба. Звезды в том месте потускнели и ссыпались за край земли.

Я перевела всхрапывающего Вердера на рысь, а потом и на шаг. Ночь со всех сторон обступила меня, и я плыла в ней, как в очень теплом море. Темнота была полна шорохов и движения, но меня это не пугало. Кажется, я начинала привыкать.