Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны

Флоре было тридцать пять, она не имела опыта ни в бизнесе, ни в управлении и плохо понимала мир торговли. Ее образование и воспитание никак не подготовило ее для новой роли, и в конце концов ее пришлось убрать из правления. Ей хватило ума признать, что пытаться вернуть себе власть бессмысленно, и тогда она собрала прислугу и домочадцев и переехала в Лондон в изгнание.

Флора была невысокой, с довольно тяжелой верхней половиной тела, но горделивая осанка придавала ей величавость, не свойственную ее небольшому росту. У нее были темные, сверкающие глаза под тяжелыми веками, круглое лицо, губы отражали решительность и великодушие. Ее пальцы были унизаны множеством колец, порой она надевала слишком много жемчуга, но то, что казалось показушным и вульгарным на любой другой женщине, на ней смотрелось вполне уместно. В поведении ей было присуще внутреннее благородство, и, куда бы они ни приехала, ее встречали словно королеву. В Индии она была совершенно довольна вращаться среди раджей и рани, в Лондоне ее сразу же приняли у себя Ротшильды. Они открыли перед Флорой двери своего анклава на Пикадилли, и она переезжала из особняка в особняк, но не садилась с хозяевами за стол, ведь яства на нем не были кошерными.

Среди окружавших ее лиц всегда был раввин, что-то вроде семейного капеллана, путешествующего вместе с господами, он возглавлял домашние молитвы и играл роль наставника и советчика, с которым она могла размышлять о тонкостях иудаизма. По словам главного раввина Адлера, она была «живым кладезем Торы и благочестия». При этом она умудрилась передать свои взгляды детям и внукам, что, пожалуй, редко случается в подобных семьях. Ее внучка Флора вышла за ортодоксального раввина, а внук Соломон сам стал ортодоксальным раввином.

Думая об активной светской жизни братьев Сассун, нельзя не задаться вопросом: а кто остался в лавке? Кажется, судя по записям, которые вел Артур, их предприятие каким-то образом работало само по себе: «Вчера поехали в контору в 11 часов и пробыли до часа, пока он [Рубен] подписывал письма на иврите и арабском. Пока мы там были, зашел Бишоп, предложил персидский опиум и сказал, что между здешней и гонконгской ценой маржа больше 100 фунтов, так что мы решили, что можно было бы купить небольшую партию и слегка подзаработать. Потом мы поехали в Сандаун с принцем и Розбери на специальном поезде и с огорчением посмотрели, как побили Ладаса. Я поставил на него 40 фунтов и рассчитывал взять 70. В другой раз повезет».

Сассуны часто мелькают в биографиях людей того периода, но, не считая сердечных слов о Луизе, которые встречаются время от времени, мало что из написанного позволяет предположить, что их любили ради самих себя, а не за кормежку. Их раззолоченные кареты и потные суаре стали объектом насмешек.

«Нас затащили аж на обе ночи, – жаловался Артур Бальфур, – на долгий, жаркий, помпезный обед – с бесчисленными сассунскими девицами – кажется, евреев там было большинство, и, хотя у меня нет предубеждений против их народа (совсем наоборот), я начал понимать точку зрения тех, кто выступает против иностранных иммигрантов».

Однако, по крайней мере пока Эдуард сидел на троне, невозможно было закрыть глаза на тот факт, что Сассуны входили в его ближайший круг. Они пользовались положением, которого лишились со смертью монарха.

И тогда пришел новый король, который ничего не знал о Сассунах или, во всяком случае, ими не интересовался. Георг V не был веселым королем. Ему хватало развлечений и в своем семейном кругу, и ему было вполне удобно и в собственных дворцах и поместьях. Нельзя сказать, что Сассуны в один миг превратились в аутсайдеров, но их общественное влияние сошло на нет, и те насмешки, которые раньше произносили шепотом из-за их близости ко двору, зазвучали в полный голос. К тому времени, как титул баронета перешел от Альберта к его внуку Филипу, Сассуны превратились в посмешище, и Филип, хрупкий, экзотичный, манерный субъект с тяжелыми веками, который говорил, слегка пришепетывая, и жеманничал, словно плохой актер, не обладал нужными способностями, чтобы возродить их славу. Он родился в 1888 году одним из двоих детей Эдварда Сассуна и Алины де Ротшильд.

Его сестра Сибил была младше его на шесть лет. Ее дебют в свете состоялся в 1912 году, и она стала гвоздем лондонского сезона. Остроумная, начитанная, прекрасная спортсменка, великолепная охотница, она сочетала в себе горячий темперамент отца с нежной красотой матери. В 1913 году она вышла замуж за лорда Роксэвиджа, офицера Королевского уланского полка, позднее личного адъютанта вице-короля Индии и наследника маркиза Чолмондели, держателя наследственного поста лорда-обер-гофмейстера, который возлагал на него ведущую роль на таких государственных мероприятиях, как коронации, похороны королевских особ и официальное открытие парламентских сессий.