Влюбись в меня заново

Мне пздц страшно. Боюсь, вдруг мелкая захочет закончить все. Возьмет и бросит меня.

- Но повторю по новой, если тебе будет угрожать опасность, - продолжаю я. – Ты где сейчас?

Боже, нервы сдают, ладони потные. Всеми силами пытаюсь разбить эту тишину. А мелкая, как назло, молчит.

- Дома. Мне плохо без тебя, - наконец слышу заветные слова.

Время неумолимо утекает, скоро у меня отберут телефон.

- И что ты делаешь? – отвлекаю Алю, хочу закончить на хорошей ноте.

- Лежу в кровати.

Фак. Воображение рисует отпадную картину. Быстро смотрю на дверь. Надеюсь, пара минут у нас есть.

- Скучаешь? – говорю тише, потому что в углу под потолком видеокамера висит.

- Немного, - хихикает зараза в ответ.

- А где твои руки?

Молчит. Секунда, пять. Но все-таки улавливает мотив.

- Я глажу ими живот.

- В чем ты?

- В шортах и в майке, - смеется и тут же добавляет: - Упс, майки больше нет.

- А давай шорты тоже исчезнут?

- Уже. И руки в трусиках.

- Блть, малыш.

Переигрывает меня, как всегда.

- Я трогаю грудь и… между ног, - чуть робко говорит, но не останавливается. – Я думаю о тебе, представляю. И хочу, чтобы вместо пальцев был ты.

- Я? – выдыхаю тяжело.

- Твой член.

Фак.

Мелкая говорит так открыто впервые. У меня штаны чуть не рвутся. Но я лишь рвано дышу и слушаю ее мягкие стоны. Нереально красивая мелодия.

- Закругляйся! – громом врывается в сознание чужой голос вместе со стуком в дверь.

Собираюсь с мыслями, трясу головой.

- Мне пора, малыш, - с трудом выговариваю.

- Да-да, - шепчет растерянно.

Тишина возвращается. Грузит меня.

- Марат, - произносит, когда я уже собираюсь нажать на красную трубку.

- А?

- Я бы сделала то же самое. Хочу, чтобы ты знал.

- Мы справимся. - Не уверен, кого больше убеждаю. – Я выберусь и… держись! Пальцы тебе долго не понадобятся.

- Заметано.

Глава 36

Аля

На следующий день я завожу продукты в тот самый спецприемник, где сидит парень, который вступился за меня. И которого я люблю больше всех на свете. Теперь я могу заявить об этом с чистой совестью. После случившегося – точно.

Отдаю неподъемный пакет из «Перекрестка». Его досматривают. Долго. Потому что я накупила все, что было в разрешенном списке продуктов. Любым способом с того момента, когда нас разлучили, пытаюсь показать Марату, как сильно его люблю. Если не могу сказать в глаза, пусть хоть так почувствует.

Чуть позже стою за кирпичным забором и смотрю в окна с решеткой на втором этаже. Он где-то там. Сколько стою, даже не знаю – телефон разрядился, часов нет.

Дождь начинает капать. А вскоре уже откровенно бить по щекам. Но мне приносит облегчение. Накидываю капюшон и бреду пешком по окраине города.

Марат сказал, что выберется. Вот только я не могу ждать. Меня ломает, как от нехватки героина в крови. И нет, я не знаю, каково это, но видела в «Реквиеме по мечте». Жуткое зрелище.

Мучаюсь.

А если он вообще разлюбит меня за четырнадцать дней? А если решит, что ввязался в эту историю зря? С отцом поссорился. Что, если он пошлет меня со всеми тараканами далеко и надолго? Я же второй раз просто не выдержу.

Гоню мысли прочь. Замещаю другими. Не без улыбки вспоминаю, как скривился Толик, когда заметил меня вчера в участке. Пусть знает, что я не сдалась. Пусть понимает, что больше не боюсь.

Хотя везучий, конечно, козел попался. И почему решила, что он может так просто отойти в мир иной? Анатолий отделался шишкой с порезом на затылке. Гарцевал по коридору, здоровался со всеми, руки пожимал. Пока я сидела под кабинетом следователя, чтобы просто отдать заявление.

Три часа меня мариновали. Толика ждали, наверное. Не каждый день такую «важную» персону в попытке изнасилования обвиняли.

В итоге моим заявлением разве что зад не вытерли. И если с воспитательными мерами для Марата помог Глеб Борисович, то здесь явно без Толиных дружков в погонах не обошлось. Они просто не дали ход делу. Еще популярно объяснили, что опрос свидетелей в ресторане не принес результатов, а записи с камер, на которые я рассчитывала, и вовсе отсутствуют.

Папу пыталась подключить. Так он разволновался, товарищу армейскому позвонил. Но им намекнули не лезть к Толику. Папа пробовал пойти в обход и быстро сдулся. Пригрозили ему, наверное, а он новой семьей дорожил больше, чем старой. На этом помощь и закончилась. Правда, выслушала я много наставлений. И на карточку получила десять тысяч. Вот так оценили мою честь. Отстой.

Со слезами на глазах шла домой вчера, со слезами, смешанными с дождем, иду сейчас. Долго гадаю, что бы такое придумать. Уже решаю блог или акцию вроде той популярной «МЫ» запустить. Но понимаю, что это вряд ли поможет. Еще и лишнее внимание к Марату привлечет. А нам это не нужно. «Нам» - какое прекрасное слово. И как болит сердце без второй половины.

Дома не сплю. Не живу это время, просто терплю. Марат вечером по телефону напоминает, чтобы ела. Говорит, что не хочет кости грызть, когда выйдет. Смеется еще. А я впервые за весь день улыбаюсь. Стараюсь запихнуть в себя котлету, но не получается. Перекусываю сыром и кофе, из которого уже процентов на девяносто состою.