Влюбленная принцесса

Вот они удивились-то, когда, развернув газету, увидели принцессу Дженовии, демонстрирующую новую весеннюю коллекцию модного дизайнера.

А я-то как удивилась, когда Московицы поздравили меня с началом карьеры модели. Еле пролепетала: «О чем вы?» Подошедшие Лилли и Борис с любопытством смотрели, как мама Московиц раскрывает передо мной газету. И нате вам, пожалуйста, – репортаж с фотографиями в четыре краски.

Не буду лукавить и говорить, что я неудачно вышла. Я вышла нормально. Но они отобрали те фото, на которых я соображаю, какое платье больше всего подойдет для выступления перед народом Дженовии, и красиво расположили их на фиолетовом фоне. Я на этих фото не улыбаюсь, не позирую, просто разглядываю себя в зеркале, явно думая что-то вроде: «Бе, ну ты и зубочистка ходячая».

Но тот, кто со мной не знаком, кто не знает, зачем я меряю столько платьев за раз, подумает, что я ненормальная, которую волнуют только наряды и то, как она в них выглядит. Ага, именно об этом я и мечтала всю свою жизнь.

НЕТ!!!

И еще мне немного обидно. Когда Себастьяно расспрашивал про Майкла, а я ему всё рассказывала, мне казалось, мы нашли общий язык и подружились. Что ж, видимо, я ошибалась, раз он смог так поступить со мной.

Папа уже позвонил в редакцию «Таймс» и потребовал, чтобы они удалили все нераскупленные приложения. Потом он позвонил консьержу «Плазы» и настоял на том, чтобы Себастьяно был включен в список персон нон грата, и это означает, что родственнику принца Дженовии вход на территорию «Плазы» отныне воспрещен.

Это, конечно, сурово, но далеко не так сурово, как папа хотел поступить вначале: вызвать полицию и обвинить Себастьяно в использовании фотографий несовершеннолетнего ребенка без разрешения родителей. Слава богу, бабушке удалось его отговорить. Она сказала: и без того будет много шума, не хватало еще унизительного ареста члена королевской семьи.

Папа до сих пор в таком бешенстве, что не может спокойно сидеть и носится взад-вперед по номеру. Роммель испуганно наблюдает за ним с бабушкиных колен, вертя головой туда-сюда, туда-сюда, как будто смотрит соревнования США по теннису.

Если бы Себастьяно был сейчас здесь, боюсь, одним разбитым телефоном он не отделался бы.

Суббота, 13 декабря, 17:00, дома

Ну вот. Кажется, бабушка окончательно перегнула палку. Серьезно. По-моему, папа отказался разговаривать с ней навсегда. Во всяком случае, я ей больше ни слова не скажу.

Да, она старая и не понимает, что поступила неправильно, и мне надо быть терпимее по отношению к ней.

Но как, как она могла так поступить? И ее при этом мои чувства не волновали! Нет, правда, я ее никогда не прощу.

Короче, как раз когда я собиралась уходить домой, снизу позвонил Себастьяно. Он был в полной растерянности и совершенно не понимал, за что папа на него так разозлился. Он сказал, что хотел подняться к нам, но его не пустила охрана.

Когда же папа ответил, что сам велел не пускать его, а затем объяснил почему, Себастьяно совсем расстроился. Он все время повторял:

– Но ты же разрешь, Филипп, ты же разрешь!

– Разрешил использовать изображение моей дочери для рекламы своих шмоток? – вспылил папа. – Ничего подобного!

Но Себастьяно продолжал твердить, что получил разрешение. И постепенно, понемногу мы разобрались. Он действительно получил разрешение, только не от меня и не от папы. Угадайте, кто дал ему это разрешение?

– Я сделала это, Филипп, – оскорбленно произнесла бабушка, – лишь потому, что Амелии не хватает уверенности в себе, ей необходимо поднять самооценку.

Но папа пришел в такую ярость, что не дал ей договорить.

– И чтобы повысить ее самооценку, ты у нее за спиной дала разрешение на использование ее фотографий для рекламы женской одежды? – взревел он.

Бабушке ответить было нечего. Она только тихо постанывала, как жертва из фильма ужасов, в которую с силой вонзили мачете, пришпилив ее к стене, но не добив окончательно (я на таких сценах всегда закрываю глаза, но не затыкаю уши, поэтому хорошо знаю, какие звуки они издают).

Я поняла, что, если бы даже у бабушки было разумное объяснение своего поступка, папа не стал бы ее слушать и мне не дал бы. Он схватил меня за руку и вывел из номера.

Я думала, сейчас у нас будет объединяющий момент, как у отцов и дочерей в разных телефильмах. Папа объяснит мне, что бабушка – очень больной человек и скоро он отправит ее отдыхать в какое-нибудь тихое местечко. Вместо этого папа сказал мне лишь:

– Двигай домой.

Он с грохотом захлопнул дверь бабушкиного номера, затем передал меня с рук на руки Ларсу и умчался к себе.

Бли-ин. Оказывается, в королевских семьях бывают такие же скандалы, как и в самых обычных. Легко могу представить нас в ток-шоу Тайры Бэнкс.

Тайра: Скажите, Кларисса, почему вы позволили Себастьяно поместить фотографии вашей внучки в рекламное приложение «Таймс»?

Бабушка: Я вам не Кларисса, а ваше королевское высочество, миссис Бэнкс. Я сделала это, чтобы поднять ее самооценку.