Влюбленная принцесса

Я сидела вся такая несчастная, и вдруг из окна высунулся длинный меховой рукав, потом нога в туфле на высоченном каблуке, а следом – крупная блондинистая голова. И вот уже вся бабушка целиком сидит рядом, щурясь на меня из недр шиншилловой шубы.

– Амелия, – произнесла бабушка своим самым суровым тоном, – ты что здесь делаешь? Снег идет. Живо в дом.

Я совершенно опупела. Во-первых, оттого, что бабушка вылезла через окно и уселась на пожарной лестнице (принцессам не положено так грубо выражаться, но тут все сплошь загажено голубями). А во‑вторых, оттого, что она вообще посмела со мной заговорить после всего, что натворила.

Но бабушка сразу взяла быка за рога.

– Я понимаю, что ты обижена на меня, – сказала она. – И ты имеешь на это право. Но ты должна знать, что я сделала это ради тебя.

– Ну да, конечно! – Вообще-то я поклялась никогда больше не разговаривать с ней, но не выдержала. – Бабушка, что ты говоришь! Ты же унизила меня!

– Я не думала, что так выйдет, – ответила бабушка. – Я только хотела, чтобы ты поняла: ты такая же хорошенькая, как все эти девчонки на обложках, которых ты разглядываешь и на которых мечтаешь быть похожей. Очень важно, чтобы ты понимала: ты совсем не страшная уродина, которой себя воображаешь.

– Бабушка, спасибо, и мне очень приятно, что ты так говоришь, но все равно ты не должна была это делать. Не таким способом.

– А каким? – возмущенно поинтересовалась она. – Ты отказалась фотографироваться для таких журналов, как «Вог» и «Харперс Базаар». А ты хоть понимаешь, что Себастьяно был прав, когда говорил, что у тебя тонкая кость? Ты ведь очень красива, Амелия, но тебе не хватает уверенности в себе, в своих силах. Если бы не это, мальчик, по которому ты так страдаешь, давно бросил бы эту свою навозную муху ради тебя.

– Плодовую мушку, – поправила я. – И потом, я же тебе объясняла, она нравится Майклу, потому что очень умная. У них общие интересы, компьютеры всякие. Внешность тут ни при чем.

– Ой, Миа, – сказала бабушка. – Не будь такой наивной.

Бедная бабушка. Наверное, и правда не стоило на нее обижаться. Она живет в другом мире. Там женщин оценивают по внешности. Они должны быть красавицами или в крайнем случае безупречно одеваться. Там не имеет значения, чем женщина занимается по жизни, потому что в большинстве случаев она не занимается ничем. Ну, благотворительностью, может, кто-то занимается, и все.

Откуда бабушке знать, что в наше время красота не имеет значения. Не, ну в Голливуде, конечно, имеет, или на показах высокой моды в Милане. Но современные люди понимают, что внешность зависит от наследственности. Красота не является личным достижением, это просто генетика.

Сейчас важно то, что скрыто за прекрасными голубыми, карими или зелеными глазами. В бабушкиной юности на девочек, клонирующих плодовых мушек, смотрели как на несчастных уродов – если конечно, они при этом не выглядели как модель от Диора.

Да и в наше просвещенное время на таких, как Джудит, обращают гораздо меньше внимания, чем на всяких Лан. Но это несправедливо, потому что уметь клонировать мушек гораздо важнее, чем иметь идеальные локоны.

Но самые несчастные люди – это такие, как я: и мушек не клонируют, и волосы у них ужасные. Впрочем, неважно, я уже привыкла. Это бабушка никак не поймет, что я безнадежный случай.

– Послушай, – сказала я ей, – я же тебе объясняла, что Майкл не тот человек, которого можно поразить фотографией в платье без лямок на страницах воскресного приложения «Таймс». Именно поэтому он мне и нравится. А если бы он тащился от таких приложений, я в него и не влюбилась бы.

Бабушка посмотрела на меня с сомнением.

– Что ж, – проговорила она, – не будем спорить. Пусть каждый останется при своем мнении. В любом случае, Амелия, я хочу извиниться. Я совсем не собиралась тебя расстраивать, наоборот, пыталась показать, что ты способна на многое, стоит только захотеть. – Она раскинула руки в перчатках. – И мне это удалось! Ведь ты сама, совершенно самостоятельно задумала и провела пресс-конференцию!

Тут я не выдержала и улыбнулась.

– Да, это правда.

– Теперь тебе осталось сделать совсем немного, – сказала она.

– Знаю. Я уже думала об этом, – кивнула я. – Наверное, можно будет пожить в Дженовии подольше или вообще остаться там навсегда. Как ты считаешь?

Бабушка уставилась на меня с изумлением – мне было хорошо видно ее лицо, поскольку на него падал свет из комнаты.

– Остаться в… в Дженовии?! – В кои-то веки я застала ее врасплох. – О чем ты говоришь?

– Ну, там ведь есть школы, – заметила я. – Закончу девятый класс там. А потом поступлю в какую-нибудь закрытую школу в Швейцарии, о которых ты все время рассказываешь.

– Тебе там не понравится, – проговорила бабушка, не сводя с меня удивленного взгляда.

– А может, понравится, – ответила я. – И никаких мальчиков, да? Супер. В смысле, меня уже тошнит от мальчиков.

Бабушка покачала головой.

– А твои друзья?.. Твоя мама?

– Они будут приезжать в гости, – благоразумно ответила я.

Бабушкино лицо посуровело. Она бросила на меня пронзительный взгляд из-под густо подведенных тяжелых век.