Влюбленные

— Какого ключа?

— Для настройки! Струны подтянуть! Ключ надо, бабушка, ключ!..

Ее волнение передалось старухе, и та засуетилась: «А вдруг я что-то неладно сотворила да испортила дорогую вещь?» Она открыла конторку в кабинете заведующего, и там, среди ржавых замков, нелистанных методических пособий, пивных бутылок и сдохших мух, Нина увидела то, что искала.

Настойчивые однообразные звуки более часу вылетали из дверей клуба.

— Силовна! Кто это долбит? Аль опять Кругликов? — спрашивали голоса с улицы.

— Да не! Приезжая эта. Жена Константина Андреича.

Наконец-то удалось выровнять звуки, и Нина проиграла несколько популярных песенок. Растерла пальцы и немного помедлила, прежде чем начать прелюд Рахманинова.

— Кто это? — снова пытали старуху, и она отвечала:

— Да приезжая!.. Сначала ладно было заиграла, а теперь и не поймешь, что к чему — ни песни петь, ни пляски плясать.

Старуха, отставив ведро, даже попробовала отбивать такт.

Раздвинув локтями сгрудившихся в дверях зевак, в клуб по-хозяйски вошел долговязый жилистый человек, чем-то напоминающий собой общипанного петуха. Увидев Нину за роялем, уставился на нее маленькими желтыми глазками, часто-часто задышал и вдруг оглушительно чихнул.

— Силовна! Сколько раз тебе указывать, чтобы ты сбрызгивала пол, коли уж надумала мести!

— Коли, коли… — ворчливо передразнила его старуха. — Будто не кажинный день мету…

Затем мужчина легко взбежал по крутым ступенькам на сцену и деликатно спросил:

— Вы жена Константина Андреича?

— Да, — ответила Нина.

— Так я и предполагал! — обрадовался он, протянул ей длинную в веснушках руку и представился: — Кругликов. Третий год заведую. Вы, надеюсь, надолго в нашу местность? — Не успела Нина ничего ответить, как он уже задал второй вопрос: — Играете по нотам?.. Ценно, ценно! Я сызмальства освоил гармошку — нашу, хроматическую, постепенно перехожу на баян, занимаюсь и роялем, только времени для тренировки в обрез. Сами понимаете — боевые листки, куча прочих дел.

«Так вот кто тебя истерзал…»

Нина погладила клавиши, все еще не понимая, что нужно от нее этому человеку.

— Артем Кузьмич — наш председатель — прошлой зимой купил этот рояль и комплект духовых инструментов. Набрали мы и людей для систематического обучения, а где нотный руководитель? Подыскали нам в городе одного, приехал он на два месяца и разучил два марша. Торжественный — для собраний, и траурный… ну, понимаете. А молодняк требует танцы! Польку, фокстрот, танго!.. Позвали мы его снова, а он уже двойную цену ломит! Рвач!.. Молоко бесплатное с фермы получал? Получал! Масло и мед? Отказу не было! До бесчувствия напивался и пьяным на репетиции приходил? Приходил! И все ему мало!.. Духовым оркестром, вы, конечно, тоже умеете руководить?

— Нет, не умею.

Нине делалось смешно.

— Ну, ничего, не беда, — утешил ее Кругликов. — Рояль — инструмент тоже основательный, усидчивости требует. Вы не поможете нам?

— В чем?

— С нас областные организации классику требуют. Если, говорят, не освоите классику, то и на смотр не вызовем. Колхоз ваш крепкий, пора приобщаться к высотам искусства. Будто мы сами не знаем, что пора. Только как классику под гармонь?.. Да я и не нотный. Станет тут нотный за мизерную оплату работать! Артем Кузьмич приказал мне в шестимесячный срок овладеть роялем. Ты, говорит, член партии и считай это партийным заданием.

Нина рассмеялась, а Кругликов был озабочен не на шутку.

— Я задание, само собой, выполняю. Срок только коротковат. Вы не позанимаетесь с нашими солистами? Вам хорошо заплатят, поскольку вы нотная.

— Ничего мне не надо. А солистов, если они есть, приводите.

— Как не быть! Сегодня же пригоню! Откуда и быть талантам, как не из народа! А насчет оплаты вы не беспокойтесь!

— Я и не беспокоюсь.

— Ну, а духовым оркестром категорически отказываетесь руководить?

— Категорически!

— Зря. Могли бы добавить еще полставки. — Кругликов помедлил, выжидая другой ответ. Нина, чтобы не расхохотаться, низко склонилась над клавишами. — Так сегодня же вечером! Не забудьте!

И он исчез.

Силовна, как старой знакомой, поведала Нине о Кругликове:

— Беспрокий человек, бескорневой. Бригадиром был — не удержался. С фермы тоже убрали. Теперь вот тут на должности. Ребятишек наплодил целую ораву, и все в него — рыжие. Поди приметила? Едят кое-что, одежонку один после другого дотаскивают. Но так-то он мужик безвредный, бесхитростный, и все, что ему растолкуют, сделает.

— Нина Дмитриевна, вас обедать ищут! — крикнула из дверей Тая.

«Так вот ты чья, рыжая», — улыбнулась Нина и позвала:

— А ну, иди сюда. Иди-иди, смелей.

Девочка, боязливо косясь на Силовну, поднялась на сцену.

— Петь умеешь?

Тая потрясла головой.

— А играть на чем-нибудь?

— Отвечай! Чего зенки-то выпучила? — прикрикнула на нее Силовна. — Как не умеет! Умеет! И на хромке, и на баяне. Вперед отца выучивается.

— Тогда садись. Садись рядом со мной. И попробуй. Ну?

Девочка, помедлив, бойко пробежала правой рукой по клавишам.

— Э, да ты тут и раньше бывала. А ну еще, еще. Все, что знаешь. У вас в школе музыку преподают?

— Не-е…