Влюбленный

— Все, Катя! — однажды сообщили мне женщины. — Завтра поедешь с нами. Мы договорились с шефом. Тебе нужно поддержать Себя. Ты Такая слабая, худенькая. скажи, чем живет твое дитя?

Предложение ездить на окопы привлекло меня тем, что появлялась Реальная возможность сбежать.

Начальство дало мне испытательный срок, не зная, справлюсь ли. Работа и в самом деле была очень тяжелая, а по моей слабости и вовсе непосильная.

Несмотря на строгий надзор, женщины оберегали меня от тяжелого труда, боясь, что я надорвусь.

Они Так обработали полицейского, что он даже стал отпускать меня на огороды. Я Уходила метров на 20–30, нарывала полные сумки КАРТОШКИ, СВЕКЛЫ, НАЛАМЫВАЛА, СКОЛЬКО МОГЛА УНЕСТИ, КУКУРУЗЫ.

Женщины были очень довольны.

Ёсли на окопы приезжала большая комиссия, то меня опускали на дно самой глубокой ямы, снабжали лопатой, а начальнику лагеря указывали:

— Посмотрите, как копает! Слабенькая, но как старается! Не отдыхает совсем!

При таком усердии меня определили на окопы постоянно.

…В лагере становилось неспокойно.

— Русские наступают… — слышалось отовсюду.

Запретили собираться по вечерам и слушать рассказы, разгоняли всех по баракам. Там, где мы рыли окопы, была большая заливная долина, а справа неподалеку высился кожевенный завод. Иногда меня отпускали варить картошку во дворе завода. Но когда конвойные менялись, меня заставляли рыть окопы наравне с другими.

— Бросай землю повыше, хоть одному в пику, — говорили подруги. — Выбирай комья потяжелей и огрей кого‑нибудь из комиссии.

Орудийные залпы и налеты советских самолетов участились. В ночь бывало по два — три налета. Женщины кричали:

— Хоть одну бомбочку сюда! Попугать идиотов!

Охрана стала бдительней. С трудом удавалось уговорить ее, чтобы Отпускали на картошку.

— Пустите Катю! — умоляли женщины. — А то помрем с голоду!

Использовав опыт с Фрицем, я приучила охрану к тому, что, как бы далеко ни уходила, всегда возвращалась.

В тот день с утра шел дождь и нас вывезли на окопы позднее. Настроение у всех было унылое. к тому же конвойный предупредил:

— Все, больше никаких огородов! Порядок есть порядок!

Раздался гул недовольства. Но конвойный был непреклонен.

— Когда можно было — разрешал! — сказал он. — Я не хочу из- за вас по шее получить.

Сказал и вдруг, смягчившись, прибавил:

— Сегодня еще дам, но завтра…

Я поняла, что настал час решительных действий.

Женщины снабдили меня двумя мешками, и я пошла. Нарыла полные мешки картошки. Неподалеку, во дворе дома, я заметила летнюю мазаную печурку, на которой хозяйка что‑то готовила. У меня сразу же созрел план.

Вернулась.

— Послушай, пан, — сказала, — ты хороший человек. Раз уж дал нам картошки набрать, дай и сварить ее. Вон женщина готовит, совсем близко. Я быстро обернусь, а?

Пан заколебался, но женщины не отступали:

— Сказал «а», так чего там… Отпусти сварить!

— Ладно… сегодня… последний раз, больше не просите.

Когда я подошла к хозяйке, та как раз подбрасывала уголь в печку. Я объяснила, что мне от нее нужно. Она молча налила воды в большой казан, поставила на свободную конфорку и ушла.

Вдруг позади меня послышались шаги. Я обернулась: ко мне торопилась Аня.

— Катя! — сказала она. — Я уговорила, чтоб и меня отпустили. Помочь.

Приход Ани осложнял положение.

— Я Знаю, — зашептала она. — Я Вижу, что ты собираешься сделать. Я хочу с тобой! Не оставляй меня!

Я Не знала, что делать. как быть?

Аня вцепилась в меня.

— Я С тобой! — сказала она. — уж если убьют, то пусть вместе.

— Хорошо, возьми мешок картошки и иди за угол.

Аня пошла. В это время конвойный помахал НАМ издалека, чтоб возвращались. Аня жестом дала ему понять, что скоро вернемся. Скрылась за хатой. Я неторопливо пошла следом. А там уже обе Припустили бегом. Мы Должны были уйти как можно дальше, пока «варилась картошка» и за нами не бросились в погоню.

Как ни странно, то, что аня решила бежать со мной, во многом Облегчило положение.

Мы Старались продвигаться вперед, не заходя в села, чтоб избежать встреч с людьми. когда же это не удавалось, мы принимались разыгрывать такие ссоры, что приводили встречных в замешательство.

— Вы Только посмотрите, какая у меня сестра дура! — Кричала Аня. — У нас всю картошку вырыли, а она, сонная тетеря, уши развесила!

— Сама ты тетеря!

— Я Тебе дам «тетеря»! — Кричала Аня. — Я Тебе за «тетерю» все волосы повыдергаю!

Иногда обращались с просьбой:

— Вы НЕ МОГЛИ БЫ поменять картошку на соль и хлеб?

Одна женщина, завидев нас, всплеснула руками:

— Вы‑то зачем тут бродите? Хотите, чтобы в Германию забрали? Немцы отступают и всех на пути подбирают.

На большаке пыль столбом. Днем и ночью дорога была запружена людьми, которых немцы гнали в рабство. По обочинам дорог стояли танки, минометы, пулеметы.

Днем мы отлеживались в кукурузе, питались сырой свеклой, кукурузой. А ночью пробирались к своим, переползая дороги, минуя немецкие укрепления.

Наконец вышли в поле. Справа вздымались большие насыпи. Посреди поля то там, то здесь росли молодые деревья.