Влюбляясь в темноту

Какая любовь? Какое ненасилие? В точности та же ошибка случалась всегда. Мы помним великих людей вроде Рамы, но забываем о толпе реальных людей, которые его окружали. О них нет никаких упоминаний. Что это была за толпа?

Мы думаем, что в эпоху Рамы, должно быть, люди были хорошими. Мы думаем, что во времена Будды, судя по всему, жили великие люди. Это ложная идея. Не берите Будду в качестве примера; как мне кажется, если бы во времена Будды или Махавиры люди были такими великими, у нас не было бы даже воспоминаний о Будде или Махавире. Только исключительные люди запоминаются — помнят не обо всех.

Просто представьте: если бы было десять тысяч таких людей, как Ганди, — это не очень много — даже тогда было бы не так просто вписать в хроники имя Мохандас Карамчанд Ганди. Он бы потерялся в толпе. Когда есть десять тысяч человек, подобных Ганди, кто будет помнить Мохандаса Карамчанда Ганди? Таким же образом Будда или Махавира стоят одни в толпе многих миллионов, поэтому их и помнят. В противном случае о них бы забыли.

Сам факт того, что о них помнят, показывает: такие люди были либо единичны, либо очень малочисленны. И память о них также говорит о том, что остальные люди, скорее всего, были их противоположностью и поэтому те могли сиять в их глазах. Иначе о них бы не говорили, что они были такими светлыми и выдающимися.

Если вы сходите в начальную школу, то поймете то, что известно учителю начальных классов, — мы этого даже не осознаем. Он не пишет белым мелом на белой доске. Он мог бы так писать, слова были бы написаны, но их было бы невозможно прочесть. Он пишет на черной доске белым мелом. Белый мел проявляется на черной доске. Аналогично Рама, Будда, Кришна и Махавира и подобные им люди выделяются на фоне черной доски общества, они бы никогда не оказались замеченными в иной ситуации.

Если бы общество не было настолько ниже, все эти святые не были бы заметны; несмотря на их величие, они были бы незаметными. Для рождения великого святого требуется более примитивное общество, в противном случае такие «великие святые» не появлялись бы. Нужна черная доска примитивного общества, чтобы на ее фоне было видно святого; в противном случае он не заметен. Даже если бы он родился, его бы не узнали.

Поэтому я говорю, что в тот день, когда родится великое общество, перестанут рождаться великие люди. Они не перестанут рождаться, но они не будут получать признания. В тот день, когда родится великое общество, в тот день завершится эпоха святых. Тогда в них не будет необходимости. Безусловно, они будут рождаться, но они даже не будут об этом знать.

Если мы посмотрим внимательно на учения Будды, Конфуция, Лао-цзы, Магомета или Заратустры, что вы найдете в их учениях? Вы найдете что-то очень интересное: Махавира пытается с утра до вечера убедить людей: «Не укради, не убий, не совершай прелюбодеяния, не лги». Каким людям они это говорят? Хорошим людям? Он что, был безумен, если учил подобным вещам хороших людей? И они круглосуточно продолжают петь одну и ту же песню. И Будда, и Махавира поют одну и ту же песню: «Не укради, не будь нечестен, не будь жесток, не убий, не лги». С кем они разговаривают?

Есть только два варианта. Либо рядом с ними находились такие люди, которым было необходимо проповедовать подобные вещи, причем не один день, а постоянно, и днем и ночью. Либо же они были настолько безумными, что им было все равно, с кем они разговаривают!

Я слышал...

Мистика пригласили в церковь, чтобы он рассказал об истине. Тот ответил:

— Вы хотите, чтобы я рассуждал об истине в церкви? Почему я должен говорить об истине здесь? Истина — это тема для осужденных в тюрьмах! Это — церковь, храм, сюда приходят порядочные жители деревни. Если я буду говорить об истине, люди примут меня за сумасшедшего. Нет, я не могу этого сделать.

Но люди в церкви не поняли этого. Они сказали:

— Пожалуйста, расскажите нам об истине.

Мистик ответил:

— Это очень странно. Если вы настаиваете, я поговорю об этом. Но позвольте мне сначала задать вам один вопрос. Вы читали Библию?

Они дружно ответили:

— Да. Мы читали Библию.

Все подняли руки.

Он спросил:

— Вы читали шестьдесят девятую главу Евангелия от Луки?

Все подняли руки, за исключением одного человека.

Он сказал: